– Вы сами найдете гостиницу?
– Можно я вас провожу?
– Не нужно.
Она направилась к остановке, но не дошла и обернулась. Алексей стоял хмурый и жалостливый, то опускал глаза, то смотрел на нее. Неуклюжий пакет подмышкой не держался, и Алексей положил его у ног. Ядвига возвратилась.
– Ну что с вами?
– Не знаю.
– А что в пакете?
– А-а? А-а, пакет! Черт, здесь же продукты, коллеги с голоду погибают.
– Так вам спешить надо!
– Ничего! Они наверняка уже спят или умерли. В любом случае спешить некуда.
– Да?! – Ядвига засмеялась. – Знаете, у меня еще есть три рубля, пойдемте, выпьем по чашечке кофе.
Алексей хотел отказаться, сказать, что ему неудобно, но не сделел этого – девушка знала его положение и приглашала искренне. Он согласился, но с условием: прежде посмотреть на Даугаву.
На набережной они долго глядели в безнадежно-тоскливые колыхающиеся воды. Вдалеке сердито роптал катер. Они слушали ропот, молчали, и грусть соединяла их мысли. Вероятно, до них также на этом месте стояли другие пары, как пять, пятьдесят или двести лет назад, делились сокровенным и мечтали о счастье.
Внутренне он чувствовал перед собой несчастного человека. Он видел робость в ее неловких движениях, будто она говорила и отсутствовала, а он не мог оторвать от нее изучающего взгляда, даже не представлял, как они расстанутся.
По дороге к бару Ядвига позвонила из таксофона, предупредила дочь и впервые не посмотрела на Алексея, а, наоборот, спрятала глаза. Он не проронил ни слова: девушка предупреждала не только дочь, но и его. Так показалось Алексею.
В баре было довольно уютно, но непроницаемый сигаретный дым в полумраке подвальчика создавал духоту. Вокруг плясала беспечная на вид подвыпившая толпа. Не успел Алексей усадить Ядвигу за столик, как подскочил какой-то взмыленный, с туманными, словно подслеповатыми, глазами парень, настоятельно приглашая Ядвигу на танец, и ни в какую не принимал отказов.
– Моя жена этот танец дарит мне! – взбешенный Алексей схватил здоровяка за запястье.
– Понял! – парень убрался, снисходительно улыбаясь.
Принесли кофе. Гремел трубами джаз, в ушах звенел рояль, и голос Алексея совсем потонул в этом гвалте.
Между тем, к столу опять подошли. Высокий элегантный представитель темнокожей расы, в белых штанах и черной рубашке с закатанными рукавами, то и дело бросая на Ядвигу пожирающий взгляд, согнулся, приближая к уху Алексея лоснящееся лицо с оттопыренными толстыми губами. Ломанный русский язык:
– Хозяин, сколько ты хочешь за нее за ночь?
Алексей не выдержал: подошедший отлетел к стене, ударившись о выпуклый камень, упал, согнулся, обхватив руками лицо. Или случившееся