Мы виделись с ним только два раза – а мне уже казалось, что я знаю его всю свою жизнь.
«Бу! Как дела?»
Я прыгала по лужам, смеялась, подставляла лицо холодным, тёмным струям дождя, а в сумке болтался только что купленный последний диск БГ…
Известно, что душа имеет силу ядерной бомбы,
Но вокруг неё пляшут лама, священник и раввин безнадёжных степей…
«Аквариум» – «Zoom Zoom Zoom»
Антон ждал меня в метро, на «Воробьёвых горах». Когда я подошла, он поднялся с лавки и, улыбнувшись, поцеловал в щёку. Потом, не говоря ни слова, просто и крепко взял меня за руку и повёл к выходу.
Набережная была почти пуста. Тёмная река застыла между холодных серых стен; слева тревожно дышал лес, спускался вниз, к воде, и обрывался у каменных бортиков асфальтированных дорожек. Дул сильный ветер – чувствовался уже настоящий ноябрь. На другом берегу сиял круглый купол спортивного комплекса; вдали, за Мосфильмовской, видна была высокая тонкая стела – гордый символ Поклонной горы. Мы шли вдоль тяжёлой кованой ограды, за которой одиноко чернела ледяная вода, молчали, и мне не хотелось нарушать это молчание. Сиротливо кричали чайки, время от времени с грохотом проносился по мосту синий, сверкающий огнями поезд, – а потом всё опять умолкало и становилось ещё более по-нездешнему тихо.
Когда мы остановились на вдающейся в воду большой каменной плите, Антон чуть заметно обнял меня сзади за плечи и легонько, будто во сне, коснулся губами моей шеи. От неожиданности я вздрогнула и обернула к нему лицо… Наверное, уж очень серьёзно я в тот момент выглядела, потому что он рассмеялся, отпустил меня, и мы пошли дальше.
Мы гуляли ещё долго, вспоминали какие-то забавные случаи из школьной и университетской жизни. Уже у вокзала, куда Антон опять приехал вместе со мной, мы зашли в небольшую забегаловку на площади – кажется, взять какой-то газировки. Не помню, над чем мы тогда смеялись… Я, как обычно, сказала что-то дурацкое, и Антон поцеловал меня в лоб. Это было настолько просто и по-мужски, что мне сразу стало хорошо и спокойно. Так по-настоящему меня ещё никто не целовал.
Пока мы брели к электричкам, Антон ни с того ни с сего обмолвился, что в него нельзя влюбляться – да и сам он дал себе обещание никогда больше не любить. Набивает себе цену, подумала я… Иначе зачем нам продолжать встречаться?
У павильона с турникетами Антон, прощаясь, поцеловал меня в щёку. Нарочно или нечаянно – его губы вдруг соскользнули на уголок моего рта, на миг замерли… В следующее мгновение мы уже целовались. Я обвила руками его шею. Мир вокруг меня исчез, осталась только странная, ещё так непривычная теплота его крупных губ, – и на меня с головой накрыло чувство безрассудного, долгожданного, абсолютного счастья.
…Я родился со стёртой памятью, моя родина где-то вдали…
Я помню, как учился ходить, чтобы не слишком касаться земли…
И я ушёл в