– Привет, Никифорыч! Продымил всю деревню своими дровами! Цельный пожар на берегу тут устроил! Ушицей, гляжу, балуетесь?
– Да, друг вот ко мне на выходные приехал…
– Дак, небось, по этому поводу, и выпиваете, а?!
Мужичок оптимистически оскалил гнилые зубы.
Боцман скривился от случайного дыма, зашевелил усами.
– Ладно ты, тоже, выпиваете.… Иди, давай, к своей корове, заждалась она тебя! Вон там, за большими деревьями они все недавно топтались. Выпиваете, тоже мне…
Мужик хмыкнул, вытер рукавом рот.
– Ну, тогда я пошёл.… Всего вам тут хорошего. Да уж…
Проводив его долгим взглядом, Глеб Никитин расхохотался.
– Чего ты так с человеком-то строго?!
– А чего с ним…! Ходит тут всегда, вроде как нечаянно! Знаю я его! Корову доить пошёл, по делам, с ведром типа! Ага! Самогонку нашу унюхал, хитромудрый! На стаканчик напрашивался! Не люблю я таких – видит же, что мы и без него тут хорошо сидим! Дак нет же, припёрся…
– Ладно, не рви душу по пустякам. Расскажи лучше, как там Любаня?
– Любаня, Любаня… Дед я уже. И дважды, знаешь же ведь прекрасно…
Никифорыч бурчал по инерции, смешно сложенными в трубочку толстыми губами осторожно пробуя дымящуюся уху.
– Любка-то моя всегда по тебе сохла. Если бы ты нос тогда не воротил, сейчас бы папашей меня называл!
– Лучше дедушкой Витей!
– Я те дам дедушку!
Капитан Глеб увернулся от горячую половника, ловко откатившись по траве в сторону от костра.
– А чего такого-то! Старенький ведь ты, дедуля…!
– Ах ты, охламон!
Боцман крепко ухватил отбрыкивающегося Глеба за ногу.
– Сейчас ты у меня попляшешь! Сейчас я тебе покажу, кто старенький! Проси прощенья!
Точным движением Никифорыч захватил ещё и руку Глеба, намереваясь взять его на болевой приём.
– Пощади, дедушка Витя!
– Проси правильно! С уважением!
Они неистово барахтались на песке, боцман грозно прикрикивал на соперника, Капитан Глеб заливисто хохотал, успевая между приёмами дразнить Никифорыча.
– Ну, ты, древнерусский мастер спорта, позабыл, как подсечку правильно делать?! Напомнить?
– Да я тебя сейчас…!
– Не выйдет!
Наконец Глеб вывернулся из тяжёлых объятий и дёрнул боцмана за плечо, подставив под его колено свободную ногу. Тот сильно, с шумом, грохнулся на травянистый песок берега.
– Живой?
– Убью насмерть!
– Если поднимешься! Де-ду-шка!
Глеб вовремя отскочил, смеясь.
– Всё! Был не прав – погорячился! Давай руку.
Поднимаясь с земли и отдуваясь, Никифорыч уважительно посмотрел на Глеба.
– Сам-то вроде как уже седеть начал, а прыткий какой…
– Имеется.
Они одновременно присели рядышком на свёрнутый брезент, у огня. Боцман, всё ещё трудно дыша, потянулся за фляжкой.
– Ну