Пятым пунктом шло отсутствие должного инженерного обеспечения, без которого танковые части зачастую отставали от пехоты. И шестое – плохая обученность пехоты при действиях в лесисто-болотистой местности. То есть опять же – проблемы не со снабжением, а с управлением войсками.
Рокоссовский вспоминал: «Нашим слабым местом стала доставка боеприпасов. Коммуникации растянулись. Железные дороги, разрушенные противником, еще не были восстановлены. Тыл фронта не поспевал за стремительным движением войск. Подвоз боеприпасов был весьма скудный, а то количество, что мы успевали подбросить нашим фронтовым транспортом, в первую очередь направлялось войскам левого крыла, где наносился главный удар»[208]. Он же упоминал, что трудности были с пополнением частей, войска практически целиком пополнялись из госпиталей и из местного населения. Задача в его мемуарах описывается так: «Белорусский же фронт не получал в то время ничего, хотя задача наша оставалась прежней. Мы должны были наступать, а сил у нас оставалось все меньше, о чем Ставка прекрасно знала. Но мы понимали, что иначе нельзя. Наша задача – активными действиями приковать к себе как можно больше вражеских сил и тем самым облегчить наступление на главном направлении. И мы прилагали все усилия, чтобы выполнить эту задачу. На крупные успехи не рассчитывали, но и на месте не стояли»[209].
Попробуем уточнить этот момент. Согласно справке оперативного управления фронта, в январе-марте распределение в процентном отношении пополнения выглядит следующим образом: 41 % – выписанные из госпиталей, 19 % – мобилизованы из местного населения, 18 % – за счет расформированных частей, 8 % – штрафники и лишь 14 % – централизованные пополнения[210]. В период подготовки к Рогачевско-Жлобинской операции 3-я армия получила пополнение численностью в 7657 человек, из них: 5001 – из госпиталей (65 %), 2656 – по мобилизации из местного населения (35 %)[211]. Средняя численность дивизий составляла 3–4 тысячи человек (для сравнения, на 1 декабря в 65-й армии была средняя численность в 6 тысяч, на 1 февраля – уже 3–4 тысячи). Почему-то процесса переформирования дивизий, слияния двух дивизий в одну не наблюдалось, имевшийся у немецких командиров опыт создания оперативных групп не перенимался. Вспомогательного персонала было много, а наступать было некому. Плюс ко всему – оказывалась непомерно расширена сеть управления, было много звеньев, но каждое из них не могло самостоятельно выполнять задачу.
Для сравнения – в июне, в период подготовки Бобруйской операции, централизованное пополнение составило 60 %[212], не говоря уже о свежей 28-й армии и переданных 1-му Белорусскому фронту других частях и соединениях.
Насчет боеприпасов, как уже доказывалось выше, больших проблем у фронта не было. Автор придерживается точки зрения, что вовсе не обязательно иметь по два боекомплекта