Благодарю всех вас, пассажиры Поезда моей Жизни.
Сильные люди знают, как надо правильно жить, даже со слезами на глазах и с улыбкой сказать: «У меня всё хорошо…»
Архангел Михаил видит нашу грусть и говорит: «Тяжёлые времена позади…» Если вы верите в это – так улыбнитесь…
Я всё иду, иду на Свет – хоть путь тернист… И ещё хочу сказать: «ХОРОШО, ЧТО ВЫ ВСЕ ЕСТЬ!»
В ожидании прибытия парома «Агио Пантелеимон» встречающие и отъезжающие пассажиры сгрудились возле арсаны, удобно расположившись в тени ангара. Большинство хранило обет молчания, только пожилой долговязый немец что-то еле слышно сообщал своему соседу, при этом жестикулируя, как дирижёр симфонического оркестра.
Сосед его пребывал в полудреме и слушал собеседника, похоже, только из вежливости. Его ковбойская шляпа сползла на самые глаза, прикрывая их от яркого солнечного света.
Двое греческих монахов, облюбовав глыбу из серого гранита, заботливо обточенную морской стихией, что-то читали, периодически осеняя себя крестным знамением.
Остальные паломники скорее напоминали музей мадам Тюссо – за четверть часа я не заметил даже малейшего шевеления. Да и лица гостей Святоименной Горы были словно восковыми от неповторимого южного загара.
Когда короткая стрелка моего хронометра вплотную вознамерилась указать «час волка»[1], на горизонте обозначилось нечто не вяжущееся с Божиим мiром. Гигантскую посудину крикливо сопровождали чайки и альбатросы, перекрывая своим гомоном даже шум винтов, шёпот прибоя и соловьиные серенады.
В отличие от позавчерашней нелётной погоды нынешний день радовал очередной десант на Афон ярким весенним солнышком, поэтому вся публика собралась на палубе и делала ненавязчивую рекламу своим планшетам, фото- и видеокамерам.
Цейсовский бинокль помог мне разглядеть среди разномастной публики две долгожданные фигуры, резко отличавшиеся как по росту, так и по темпераменту. Тот, который повыше и с окладистой бородой без конца выбирал нужный ракурс и «сочинял» фотолетопись. Другой был резко невозмутим и сохранял олимпийское спокойствие. Оранжевая бейсболка выдавала последний пункт его вояжа – Иерусалим.
Открою интимную тайну: Никита в каждой поездке обязательно приобретал себе бейсболку, и его домашняя коллекция уже зашкаливала за полусотню. Только на Святой Земле он побывал раз пятнадцать, но «ни разу даже глазом не моргнул».
Вольдемар был и в этом отношении прямой противоположностью – никаких коллекций не собирал, зато из каждой поездки привозил по несколько тысяч фотографий, так что вполне можно было сочинять путеводитель, основываясь только на его фотодокументах. Во всяком случае, данное повествование расцвечено картинами Святогорья с его барского плеча.
Должен