Чекисты. Александр Тамоников

аэроплана и башен Кремля сурово спрашивает: «А что ты сделал для международных перелетов Авиахима?»

      – Ну, присаживайся, что ли, – Летчик пожал мою руку и кивнул на лавку.

      Да, теперь это не худенький мальчишка, а округлившийся ветеран. И усы куда более пышные. А задор и понимание в глазах все те же. И по-прежнему от его черных волос шарахалась седина.

      Я пристроился на стуле около широкого подоконника, заваленного журналами «Гражданская авиация» и брошюрами по летно-технический работе.

      В окно было видно летное поле. По его краю шли деревянные аэродромные строения. Аэроклуб Осоавиахим – это важнейшее звено в подготовке летного состава для растущих военно-воздушных сил Союза. Ребята из школ и ФЗУ с восторгом в свободное время осваивали тут азы пилотирования на маленьких, несуразных, но бойких и крепких учебных этажерках «У-2». Вон, три стоят в ряд. Такие небесные мотоциклы на двух человек – инструктора и курсанта. Еще один самолет заруливал на взлет.

      – Попробуй. Новый рецепт, – Летчик серебряным половником зачерпнул содержимое большой стеклянной крюшонницы, наполнил фаянсовую кружку, пододвинул ко мне.

      К крюшонам и компотам он пристрастился, когда завязал с алкоголем, коим здорово злоупотреблял после увольнения с летной службы. Воспрял духом, только получив аэроклуб. Теперь вечно трезв и готовит затейливые, с различными добавками, безалкогольные напитки. И щедро угощает дорогих гостей.

      Я отхлебнул и кивнул:

      – И правда, вкусно.

      – Это тебе не фабрика-кухня. Тут голову и чутье приложить надо.

      Своими рецептами Летчик гордился порой даже больше, чем летными подвигами.

      Мы перекинулись малозначащими новостями. Потом начальник аэроклуба внимательно посмотрел на меня:

      – Что-то ты, богатырь, невесел. На тебе как воду возили. После артобстрела, бывало, лучше выглядел.

      – Заездили. Тяжело мне, друг мой.

      – Вижу, что тяжело, – вздохнул Летчик. – Обстановка такая, тяжелая.

      – Не представляешь, насколько.

      – Слушай, Ермолай. Я человек технический. В ваших марксизмах-коммунизмах-социализмах ничего не понимаю. Мне это неинтересно.

      – Только кому другому не скажи.

      – Ладно. Так вот, я не коммунистам или социалистам служу, а России. И большевикам благодарен, что они дремлющую силу народа пробудили. Забитый, затюканный царскими чиновниками, уставший от поборов и голода народ получил возможность раскрыть свой гигантский творческий потенциал. И теперь мы на наших самолетах поднимаемся в небо. И не дворяне, а рабочие пацаны за штурвалом. Вот только кто-то наверху, в небесной канцелярии, нам за эти достижения, похоже, счет выставил. Новыми кровью и страданиями. Это тебя и гнетет.