Одеон. Катя Майорова

ударение в именах и некоторых словах на последний слог. Скорее даже не выдавало, а придавало шарма.

      Николя и Саша пошли впереди меня. Сзади они чем-то напоминали Венсана Касселя и его новую молодую жену. Сходство было в разнице в возрасте, в зрелом обаянии Николя, в искренности и кудрях Саши.

      – Саша, Рита, знакомьтесь, – Николя отошёл в сторону, чтобы представить нас гостям. – Писательница Евгения Фридман и её муж Павел Ковалевский.

      – Рада знакомству, – Саша пожала им руки, я следом за ней.

      – Взаимно, – прохладно ответила писательница.

      – И по совместительству я издатель Евгении, – спокойно и с улыбкой сказал Павел, хотя постоянно поправлял очки, и по натуре, видимо, был довольно нервным.

      – Да, Женя и Паша живут в Берлине, куда переехали пару лет назад, верно? – спросил Николя и указал нам рукой на диван и пуфы. Мы присели.

      – Верно, – сказала девушка и, залпом выпив остатки шампанского, махнула рукой официанту.

      Я молчала, только смотрела с улыбкой. В её присутствии я почему-то чувствовала себя неловко.

      Пока её муж о чём-то говорил с Николя, а Саша внимательно их слушала, я украдкой следила за этой Евгенией.

      К нам подошёл официант, и она неожиданно обратилась ко мне, показав пальцем на мой бокал.

      – Что это у вас? – спросила она.

      – Дайкири, – неуверенно ответила я.

      – Deux daiquiri, s'il vous plaît, – сказала писательница официанту. Он кивнул, забрал пустой бокал и пошёл в сторону кухни, пробираясь сквозь гостей, которых становилось всё больше.

      Я поняла, что она попросила два дайкири, и решила задать вопрос для поддержания беседы.

      – Супругу тоже заказали?

      – Нет, оба себе, – ответила она, доставая из кармана сигареты и протягивая мне пачку. – Будете?