День Аркарана. Георгий Юров

говори за всех, мерзкий старик. Валаам не раз исцелял людей, и мёртвые оживали по слову его, ты же готов дать умереть нам всем, если это совпадает с догмами твоей веры. – Кричала Фейга, пытаясь вернуть к жизни несчастную. Она трясла её, пытаясь протолкнуть застрявшую пищу, но всё было тщетно, и Хлоя умирала, заходясь в кашле. И тут резко поднявшись, старик сделал к ней шаг, занеся над головой руку, и девчонка решила, что он ударит её за дерзкие слова, но вместо этого Бальтазар хлопнул ладонью старуху между лопаток. Злополучные крошки выпали изо рта комком чёрной слизи, и служанка сделала глубокий хриплый вдох.

      – Извини, Хлоя, – сочувственно произнёс Бальтазар, извиняясь за слабость сострадания, не давшую ей смерти, она же со свистом жадно хватала воздух посиневшими губами глядя безумным взглядом на сидевших напротив писцов. Даже когда старуху вернули к жизни ни один из них не нашёл в себе силы сказать ей хоть слово.

      ***

      Время шло, неумолимо приближаясь к весне. Влажные ветры теперь дули с юга, пробуждая землю от зимнего сна; ночь уменьшалась, словно тая в ладонях становящихся всё длиннее дней. Шедший неделю дождь и снег верховий наполнили Лею, и она, упираясь в левый берег почти у горизонта стремительно несла свои воды к низовьям, где-то там, у далёкого Форта Канингема впадая в Азгорское море.

      Ещё в день жестокого сновидения, Фейга раздумывая над ним, пришла к выводу, что нужно, во что бы то ни стало найти кодекс, из которого воробей вытащил розу, ибо он есть ключ к происходящему. Но как ни всматривалась в корешки книг, ничего похожего увидеть не смогла. Потом на неё навалились заботы с Хлоей, работой по дому и обучению грамоте и лишь спустя несколько дней она, принеся лестницу, приступила к поискам.

      Беря с полки книгу за книгой, она внимательно вглядывалась в них, листала страницы, но ничего важного не замечала. В основном то были молитвенники и проповеди Ария, религиозные трактаты да редкие рукописи на другие темы. Пройдя один ряд верхней полки, она принялась за другой. Книжный шкаф высотою в добрые десять футов занимал всю стену от пола до потолка, и лестница, удобная высокому Бальтазару была недостаточной для маленькой Фейги. Стоя на цыпочках на верхней ступени она осторожно переставляла тяжёлые фолианты, и вдруг потеряв равновесие, схватилась за корешок ближнего к себе кодекса. Книги с лежащими на них рукописями зашатались и, спрыгнув на пол, закрыв голову руками, девочка с замиранием сердца ждала, что шкаф сейчас придавит её, но этого к счастью не произошло. С сожалением глядя на прерванную работу она бросила оставшийся в руке маленький кодекс на стол, собираясь вновь взбираться по лестнице, и в этот момент из страниц вывалился засушенный стебель. Пусть это была не чёрная роза, а обычный придорожный цветок аналогия казалась слишком явной и девочка с замиранием сердца схватила кодекс, раскрыв на своеобразной закладке.

      Несколько илюстраций чередовал текст на чужом языке, букв которого Фейга не знала, но под каждым изображением шёл убористым шрифтом