Женщины растерялись, когда Честер вдруг умолк и погрузился в молчание, и Шарлотта впервые отметила, как заострились его выразительные черты, несшие явный отпечаток горя. Она поняла, что он выглядит совсем не так, как, по ее представлению, должен выглядеть убийца.
– Сэр? – Мэтти шагнула вперед, и Шарлотта с изумлением увидела, как обе ее ладони покрыли его большую руку в перчатке. – Вам нужна моя помощь?
– Нет, Френч, – сказал Честер, резко вырывая у нее руку. – Однако прошу меня извинить – у меня действительно много дел.
– Разумеется, сэр. Трудно даже представить, какую боль вы сейчас испытываете, – сказала Шарлотта, скользнув взглядом по Энн. – Простите мою нескромность, но мы все трое так потрясены случившимся… позвольте спросить у вас, полиция уже приблизилась к ответу на вопрос о нынешнем местопребывании миссис Честер?
Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах, когда Честер устремил на нее взгляд, в котором она лишь теперь за покровом горя различила кое-что еще: бушующую ярость.
– Нет, – сказал он, – не позволю. Френч, идите к детям. Оставлять их в такое время, как сейчас, с этой идиоткой из деревни, – непростительный проступок.
Ударом пяток в бока Честер пустил коня в галоп, и тот сорвался с места так стремительно, что грязная вода из лужи под копытами забрызгала юбку Шарлотты. Но девушка, ничуть не смущенная и не испуганная, спокойно глядела удалявшемуся Роберту Честеру вслед.
– Итак, – начала Энн через несколько минут, когда сестры уже скрылись в чаще позади дома, подгоняемые Эмили и ее решимостью немедленно осмотреть то место, где стояли цыгане, невзирая на мокрую землю, от которой отяжелели подолы их юбок, и воду, которая при каждом шаге хлюпала под патенами[2] и проникала сквозь тонкую кожу ботинок. – Что вы думаете об этом Честере?
– Даже не знаю, – ответила Шарлотта, наблюдая за Эмили, которая обогнала их на несколько ярдов и теперь бормотала что-то насчет отпечатков лап и сломанных веток. – С одной стороны, он явно потрясен случившимся, его горе выглядит вполне искренним; с другой… в нем есть что-то темное.
– А может быть, он потрясен тем, что сотворил? – предположила Энн, останавливаясь, чтобы сорвать с березы золотисто-зеленый лист.
– Или кровавым исчезновением жены. – Шарлотта ответила на пристальный взгляд Энн. – Все, что нам известно об этом деле, мы узнали от Мэтти, а она, при всей своей якобы боязни Честера, как-то уж слишком…
– Привязана к нему, – закончила за нее Энн. – Да, я тоже это заметила. Но что это значит, Шарлотта? Почему языком женщина говорит одно, а глазами – совсем другое?
– Не знаю, чем это объяснить, – встряхнула головой Шарлотта, – разве что сложной природой влечения и симпатии. Сердцу, как известно, не прикажешь.
Энн