– Мама говорит, что это дурная привычка, – смутилась она. – Наверное, она у меня врожденная. Я даже не замечаю, что делаю это.
Том взял прядь ее волос и, намотав на палец, отпустил: прядь раскрутилась в полоску, похожую на вымпел на ветру.
– Расскажи мне еще что-нибудь, – попросила Изабель.
Том немного подумал.
– Ты знаешь, что январь получил свое название от бога Януса? Того самого, что дал имя нашему острову. Это двуликий бог, и оба его лица обращены в разные стороны. Довольно неприятная физиономия.
– А он бог чего?
– Дверей. Всегда смотрит в противоположные стороны и потому видит разное. Январь начинает новый год и оглядывается на прожитый. Видит будущее и прошлое. И остров смотрит сразу на два разных океана: один простирается до Южного полюса, а другой – до экватора.
– Я это знала, – сказала она и шутливо ущипнула его за нос. – Просто мне очень нравится слушать, как ты рассказываешь. Расскажи мне о звездах. И покажи еще раз, где находится Центавр.
Том поцеловал ее кончики пальцев и поднял руку, показывая созвездие:
– Вот там.
– Это твое любимое созвездие?
– Ты – моя любимая. Лучше всех созвездий, вместе взятых.
Он наклонился и поцеловал живот Изабель.
– Точнее, ты и это. А может, там близнецы? Или даже тройня?
Голова Тома приподнималась и опускалась вместе с ее дыханием.
– Ты что-нибудь слышишь? С тобой разговаривают? – спросила она.
– Да, и говорят, что надо отнести мамочку в кровать, пока не стало совсем холодно. – Он поднял жену на руки и отнес в дом под слова оратории, доносившейся из башни маяка: «Ибо дитя для нас родилось».[3]
Изабель с гордостью написала матери об ожидающемся прибавлении семейства.
– Мне ужасно хочется, чтобы они поскорее узнали об этом! Если б только я могла к ним добраться вплавь, точно бы прыгнула в воду! Ждать катера выше моих сил! – Она поцеловала Тома и спросила: – А твоему отцу не надо сообщить? Или брату?
Том поднялся и стал вытирать вымытую посуду.
– Не надо, – коротко ответил он.
Изабель, видя, как он смутился, не стала настаивать и осторожно забрала у него полотенце.
– Я сама. У тебя и так хватает забот.
Том дотронулся до ее плеча.
– Пойду займусь твоим креслом, – сообщил он и с натянутой улыбкой вышел из кухни.
В сарае Том оглядел детали кресла-качалки, которое мастерил для Изабель. Он пытался восстановить в памяти, как выглядело кресло, в котором мать читала ему сказки. Он помнил то ощущение, когда она держала его на руках, и задумался, сумеет ли их ребенок сохранить память о прикосновении Изабель на долгие годы своей жизни. Материнство вообще непостижимая вещь! Размышляя о жизненном пути своей матери, он удивлялся смелости женщин, решавшихся на роды. Но Изабель не видела в этом ничего необыкновенного.
– Это же так естественно, Том. Чего тут бояться?
Тому удалось