– Теперь понимаю, – сглотнул он, стыдливо сжавший в руках стакан на дне которого плескался лимонад, который выпил одним большим глотком.
– Продолжим беседу, хорошо? – смотрела она на него с надеждой. Он, сжимая в руках пустой стакан, понимающе кивнул, не поднимая мрачный взгляд.
– Переходим к главному: почему именно вы сбежали из дома? Какая безысходность, которой не может не быть, заставила вас пойти на этот шаг, отправиться в это опасное странствие, чудом не стоившее жизни?
– Вы правы, – удрученно нарушил он секунды тишины, – Вечномерзлый лес это крохотный островок среди гор, жить там все равно, что быть пленником… К тому же большую часть жизни мы существуем в границах своей единственной деревни, в глубине этих замороженных чащоб… – он смолк едва сдержав: «и лучше бы мне было там и оставаться». – Понятно, причина во мне, это со мной что-то не так. Все остальные мои соплеменники просто жили и живут, занимаясь повседневными хлопотами, для них все нормально… Если говорить как есть то… Мой отец… Стоп, надо начать раньше. Меня, как и полагается, женили в пятнадцать лет, особо ни о чем не спрашивая. Как и всякие молодые мы с ней съехали в крайнюю хату, которую с мужиками заранее облагородили. До появления детей, до становления семьи мы должны были жить в этой ледяной коморке, прежде чем переехать в ее родовой дом, как было условлено. И вот мы поселились в этой халупе и… мне следовало сделать с ней детей, понимаете? Но я так ни разу ее и ни коснулся, – погрузившийся в мучающие темы, вдобавок к мрачности он болезненно нахмурился.
– От роду мне сейчас уже двадцать. Пять лет, целых пять лет я держался. Вам не представить через что мне пришлось пройти за эти годы… Не поймите неправильно, вот сейчас сидя здесь я не понимаю почему был таким идиотом, против чего я бунтовал я не понимаю, сейчас не понимаю. Но там… мне не хотелось видеть своих детей Людьми Волка или еще страшнее отдать их в качестве жертв безумному Духу. Да и как это так? Без эмоций, чувств, так же нельзя. Они, наши отцы сами все решают, сводят нас как зверей, главное только чтобы мы размножались, чтобы для Духа был прокорм с запасом… как мне кажется. И вот устав терпеть мой отец сказал, что убьет меня, дабы избавиться от позора, если до лета моя