на кухне, вспоминая свою молодость. Отец её был военным, и школы ей приходилось менять порой по два раза в год. Воспитание она получила спартанское, родитель был крут на расправу и, даже когда она была уже взрослой девушкой, мог запросто схватиться за ремень. Свою мать Ирина Сергеевна почти не помнила, она умерла, когда ей было, всего пять лет. С Иваном и Никитой она познакомилась в своей последней по счёту, школе. Они оба были влюблены в неё, но она отдала предпочтение Никите, весёлому, никогда не унывающему красавцу Нику. Ей нравилось так его называть: «Ник» – совсем как в американском кино. В городке, где они жили, выпускники могли выбрать только два пути: военное училище и ещё одно заведение, где можно было получить рабочую специальность. И Иван, и Никита были детьми военных, поэтому вопрос, где они будут учиться дальше, даже не обсуждался. Оба они должны были связать свою жизнь с армией. Ник погиб во время учений. Перевернулся грузовик, в котором ехали молодые курсанты, и он оказался в числе погибших. Позже ей сказали, что должен был ехать Иван, но в последнюю минуту они с Ником поменялись, причём, Иван сам попросил его об этом. Он остался на полигоне, а Ник уехал в никуда. Все эти годы она мстила ему за то, что он остался жив, но только теперь поняла, насколько глупо было воевать с судьбой, что если Нику суждено было уйти из жизни молодым, то Иван тут не причём. Сидя за кухонным столом, она оплакивала свою ушедшую молодость и потерю человека, который так долго и преданно любил её, но, в конце концов, возненавидел. Плакала она и по своей дочери, которую не смогла полюбить сама и которую лишила любви Ивана. Всю свою любовь, она отдала Нику, уже давно мёртвому, лишив любви живых. Впервые подумав о ненужности такой жертвы, она машинально отметила про себя, что, подобные мысли приходят, когда ничего уже нельзя изменить. Сейчас в кухне сидела уже другая Ирина. За одну ночь она превратилась в старуху, внешне это было незаметно, но если бы зеркало умело показывать душу, Ирина Сергеевна ужаснулась бы тому, как постарела её душа всего за одну ночь. Старая, никому не нужная женщина, исковеркавшая свою, и ещё две чужие жизни.
Проводив Вику, Максим вернулся обратно в больницу. За час, что его не было, ничего нового не произошло. Светлана разговаривала с пожилой женщиной, которую почти сутки назад прооперировали по поводу язвы желудка. Женщина стонала, и в перерыве между стонами жаловалась, на то что: «у неё так всё болит, будто всё в животе вырезали». Света улыбалась и успокаивала её. А той только и надо было, чтобы пожалели, успокоили, про жизнь послушали, со всем перечнем обид на мужа, двух зятьёв и начальника. Максим давно уже заметил, что в больнице люди часто выкладывают врачам всё самое сокровенное. Как на исповеди, подумал он. Или может это в генах заложено у человека, открывать душу в момент страданий? Светлана сделала женщине обезболивающий укол и подошла к Максиму, который молча смотрел на свою знакомую незнакомку.
– Всё у неё будет хорошо. Сергеев заходил, осмотрел её, сказал, что всё не так плохо,
