Гейзель кивнул.
– За долгие годы эта линия практически вымерла. Считай, один брат Сарр и остался.
Вцепившись узловатыми пальцами в руль, старик провел машину вокруг основания холма и въехал на узкий каменный мост, по которому проехал куда медленнее, чем Порот. Фрайерс дождался, когда они оказались в безопасности на другой стороне.
– Я видел их надгробие на кладбище, большой гранитный памятник. Сарр сказал, что они погибли во время пожара.
– Так точно. Годах в 1870-х, еще до моего рождения. – На этот раз он не улыбнулся. – Целой ветви семьи как не бывало.
Фрайерс тщетно пытался представить, как все эти люди могли погибнуть в одном пожаре. Должно быть, стояла ночь… Но могла ли целая семья спать настолько крепко? Мать, отец, дети? Почерневшие трупы среди пепла…
– Вот что странно, – сказал он, – в списке имен у одного не было даты смерти.
Старик поджал губы.
– Да вот так вышло, что маленький Авессалом Троэт не погиб во время пожара. По правде сказать, кое-кто считал, что он же его и запалил.
– Что? Вы хотите сказать, он убил собственную семью?
Гейзель пожал плечами.
– Этот Авессалом – люди говорили, что он был странным. Конечно, все это случилось еще до моего рождения, так что я-то не знаю всех подробностей. Но бабка моя, упокой Господь ее душу, она его помнила. Она вместе с ним выросла. И рассказывала, что он был миловидным из себя, лицо у него было прямо как у младенца. И обходительным, и богобоязненным, как любой другой парень… А потом, как-то зимой, вроде бы ушел куда-то, а когда вернулся домой, то был словно сам не свой. После этого он вечно всем пакостил. В него как будто бес вселился!
Теперь ветер дует постоянно, воздух становится холоднее. Солнце превратилось в коричневый мазок над берегом Джерси. Верхние половины самых высоких зданий все еще освещены и полыхают как пламенные столпы. Нижние этажи скрываются в тени.
Старик устал, но его путь наконец завершен. Он достиг района жилых домов, древних складов и магазинов с иностранными именами. Маслянистые воды реки остались позади. Он достиг своей цели.
Над ним возвышается серый от сажи собор. Святые и демоны вокруг громадных бронзовых дверей над лестницей ожидают его прибытия. Кресты на башнях по обеим сторонам уловляют последние солнечные лучи.
Над головой пронзительно кричат белые птицы, Гило. Свет меркнет, и их тени исчезают. Кресты скрываются во мгле. Небо становится пепельно-темным.
Тротуар у Старика под ногами содрогается от грохота подземки. Камни храма дрожат. Сунув зонт под мышку и пробормотав Третье Имя, он начинает подниматься по ступеням.
Впереди слепые глаза святых вокруг дверей как будто распахиваются шире, словно от внезапного осознания. Демоны в своих цементных тюрьмах ухмыляются все гаже. Гаргулья хохочет в голос.
За дверями начинается место поклонения; за ним – монастырь. Здесь Старик и начнет поиски.
Он знает, что придется нелегко. Нужно будет вести себя деликатно. И убедительно.