Так вот, Дед страшно не любил, когда кто-то из его подчиненных, как это говорится, «выеживается». Как-то раз он поймал на подобном «простреле» по проспекту собственного водителя. После чего на парня два месяца страшно было смотреть. Старика лучше было не дразнить.
Когда Виктор влетел в приемную, референт как раз раздраженно бросил трубку на рычаг и скривился. Но услышав хлопок закрывшейся двери, поднял глаза и с облегчением выдохнул:
– Ну, наконец-то. Дед уже второй раз спрашивает про тебя.
Виктор никак не мог оправиться от удивления. Просто интересно, с чего это Деду так приспичило?
– А как он?
Референт пожал плечами:
– Да вроде ничего. Вот только ты ему зачем-то сильно понадобился.
– Вот так, с бухты-барахты?
Референт хмыкнул. В этой должности он пребывал всего полтора месяца и еще не успел приобрести того одновременно начальственного и угодливого апломба, который столь характерен для людей, долгое время подвизающихся на подобных должностях…
– Ты же знаешь, Дед никогда ничего не делает с бухты-барахты. Просто… – он вскинул вверх руки, – неисповедимы пути Господни. Что-то где-то сегодня созрело, и Деду срочно понадобился капитан Постышев.
Виктор хмыкнул, бросил взгляд в висевшее сбоку зеркало и, кивнув референту, взялся за ручку двери. Тот надавил клавишу и совершенно иным, каким-то бодро-молодцеватым голосом доложил:
– Товарищ генерал, Постышев прибыл.
Из динамика раздался рык Деда:
– Пусть войдет… – И после паузы: – Машину мне. Через пять минут.
На физиономии референта нарисовалось недоумение: похоже, столь нетерпеливо ожидаемый Дедом Постышев не так уж и нужен, однако его рука уже дисциплинированно потянулась к клавише селектора. Виктор ответил на его озадаченный взгляд столь же недоуменным пожатием плеч, дернув ручку, шагнул вперед и через мгновение уже вытянулся у начала широкой ковровой дорожки, расстеленной вдоль длинного стола для совещаний, который торцом упирался в рабочий стол начальника Управления. Самого Деда