– Отец! Это же… Это же Нобелевка, отец! – Стан приближался к нему, огибая сборище. – Ты это… лица на тебе нет. Бледный вон, в такую-то жару. Пошли. Они тут ещё долго судить да рядить будут. А я так решил – ты у меня жить станешь. Я один в своей секции. Пойдём, что ли? Пойдём, а?
Мягкий хруст откуда-то сзади, шаги – чужие, редкие. Пилот вскочил, но на плечо легла рука руководителя экспедиции.
– Сиди, – прошипел Бертран. – Это не опасно. Оно часто приходит.
В поле зрения возник давешний «конус». Такой же, как в лесу, нелепый, на длинных конечностях, он медленно согнулся, ступая под тент, и возложил свой «клюв» на голову ближайшего человека – бородача. «Клюв» оказался мягким, как укороченный слоновий хобот, и свободно соскользнул вниз. Существо коснулось органом… зрения? осязания? шеи «сморчка» – и так по кругу, методично, обошло «кают-компанию», дотрагиваясь до каждого человека.
Странное зрелище. Как будто цирковой слон ищет в кармане укротителя спрятанную конфетку. Правда, «конфетка» эта спрятана, скорее, в мозгах. Вот существо коснулось пилота – клюв лёг между лопаток, возникло и пропало под черепной коробкой… что? Мозговая щекотка? Существо круто развернулось – пластик под его конечностями жалобно взвизгнул – и, нелепо раскачиваясь, кинулось прочь…
– А? Знай наших! – уже тянул его за рукав неутомимый Стан. – А ты не прост, отец! Ох не прост. Пошли, сейчас обратно заведут бодягу на тему – один и тот же это пришелец или разные. Как по мне, не всё ли равно, ежели они все на одно рыло? Заходи, заходи, вон коечка, вон тумбочка, шкаф, санузел, в тесноте да не в обиде. Слушай, а может, это… ты как насчёт?..
Он извлёк откуда-то из-под койки плоскую флягу.
– Водка! Чистейший продукт! По пять капель – за знакомство!
Пилот подбросил монету. Аверс.
– А! Давай.
Он снова выдохся. Совсем. Словно опять пришлось идти через раскалённую пустыню.
В каком-то смысле так оно и было.
5
Пламень трескучий сверкал на её очаге, и весь остров
Был накурен благовонием кедра и дерева жизни,
Ярко пылавших. И голосом звонко-приятным богиня
Пела, сидя с челноком золотым за узорною тканью.
Густо разросшись, отвсюду пещеру её окружали
Тополи, ольхи и сладкий лиющие дух кипарисы…
В ритм гекзаметру мерно пульсировали, вспухая и опадая, графики решений. Того самого уравнения, которое проухал в лесу безумный криптограф, и оно, закодированное Фурье-преобразованием, выплеснулось вовне банальными колебаниями звуковой среды. Очевидно, что оно не имеет решения в общем виде. Впрочем, и не надо. Уже понятно, что описывается волновая функция пары частиц, а значит, пространство шестимерно…