Но Хазир взмахнул шелковой плеткой.
– Прочь с дороги! Не то я оскорблю тебя плеткой, которой не оскорблял даже коня!
Мудрецы шарахнулись в стороны, и Хазир помчался на отдохнувшем коне.
Вдогонку ему раздавались напутствия мудрецов:
– Чтоб ты сгинул, негодяй! Пусть небо накажет тебя за дерзость! Помни, мальчишка, в час смерти: кто оскорбляет одного мудрого, оскорбляет весь мир! Чтоб тебе сломать шею, мерзавец!
Хазир мчался на своем коне. Лес становился все гуще и выше. Кудрявые кустарники перешли в дубраву. Через день пути, в тенистой, прохладной дубраве, Хазир выехал к храму.
Это была великолепная мечеть, какую редко сподобливался видеть кто из смертных.
В ней жили дервиши, которые смиренно звали себя: – Псами Истины. И которых звали другие: – Верными стражами.
Когда молчаливая дубрава проснулась от топота коня, – навстречу витязю вышли дервиши, с верховным муллой во главе.
– Пусть будет благословен всякий, кто приходит к храму аллаха, сказал мулла, – тот, кто приходит в юности, благословен на всю жизнь!
– Благословен! – подтвердили хором дервиши. Хазир проворно соскочил с коня, глубоко поклонился мулле и дервишам.
– Молитесь за путника! – сказал он. – Откуда и куда держишь путь? – спросил мулла.
– Еду для того, чтобы, вернувшись в мир, рассказать людям о красоте Истины.
И Хазир рассказал мулле и дервишам про свою встречу с мудрецами.
Дервиши рассмеялись, когда он рассказал, как он должен был плеткой пригрозить мудрецам, – и верховный мулла сказал:
– Не иначе, как сам аллах внушил тебе мысль поднять плетку! Ты хорошо сделал, что приехал к нам. Что могли сказать тебе мудрецы про Истину? То, до чего они дошли своим умом! Выдумки! А мы имеем все сведения о царице Истине, полученные прямо с неба. Мы расскажем тебе все, что знаем, и ты будешь иметь сведения самые верные. Мы скажем тебе все, что сказано о царице Истине в наших священных книгах.
Хазир поклонился и сказал:
– Благодарю тебя, отец. Но я поехал не для того, чтоб слушать чужие рассказы или читать, что пишется в священных книгах. Это я мог сделать и дома. Не стоило трудить ни себя, ни лошадь.
Мулла нахмурился слегка и сказал:
– Ну, ну! Не упрямься, мой мальчик! Ведь я знаю тебя давно. Я знал тебя, когда еще жил в мире, когда ты был совсем маленьким, и часто держал тебя на коленях. Я ведь и отца твоего Гафиза знал, и деда твоего Аммелека тоже знал отлично. Славный человек был твой дед Аммелек. Он тоже думывал о царице Истине. У него в доме лежал коран. Но он даже и не раскрывал корана, – он довольствовался тем, что ему рассказывали об Истине дервиши. Он знал, что в коране написано, должно быть, то же самое, – ну, и довольно. К чему ж еще читать книгу! Твой отец Гафиз тоже был очень хороший человек, но этот был помудренее. Как задумается, бывало, об Истине, возьмет сам коран и прочтет. Прочтет и успокоится. Ну, а ты еще дальше пошел. Ишь ты какой. Тебе и книги мало. К нам порасспросить