низводя героизм до диагноза. Андрей Михайлович Цапкин, будучи человеком умным, не стал надеяться на авось, он взялся за то, что ценится во все времена, а именно – русскую литературу. Не ту литературу, что была на стыке каких-либо эпох или идей. Не ту, где можно разглядеть идеи красные, белые, чёрные, а за ту её часть, что, в отличие от литературы западной, относящей себя к индустрии развлечений, взвалила на плечи бремя духовности. Из-за этой духовности до сих пор у нас писателя, зарабатывающего деньги на своих произведениях, считают еретиком. Дай волю, с удовольствием сожгут на костре, хоть и нет такой казни в наших традициях. У нас сажали на кол, но время сейчас такое, что даже столь лютое мучение легко могут подвести под статью за пропаганду сами знаете чего. И Андрей Михайлович Цапкин нашёл то, что хотел. Здесь, в городе М., на улице А. есть дом-музей именно такого писателя – настоящего и не про entertainments, а исключительно про духовность. Я, если честно, ничего из него не читал, но, по словам Цапкина, это был наилучший кандидат. Несмотря на гордое имя «дом-музей», само здание и прилегающая к нему территория представляли из себя жалкое зрелище. Хранителем в нём служил какой-то забулдыга, дом два раза горел, но был потушен местными жителями и их же силами отремонтирован. Вот здесь Андрей Михайлович Цапкин мобилизовал весь доступный ему ресурс и не только сначала объявил, а потом и доказал своё прямое родство с писателем, но и добился признания этого теперь уже факта в нужных инстанциях. Цапкин пошёл ещё дальше и, чтобы уж никаких сомнений ни у кого не осталось, издал книгу. На самом деле над книгой трудилось сразу несколько авторов, которые сначала было отказались участвовать в фальсификации, но после предложенного гонорара так рьяно взялись за работу, что книга вышла действительно неплохая. Кто-то из живых классиков разразился хвалебной рецензией, даже где-то в новостях проскочило имя нашего Цапкина. Кто-то в критической статье будто невзначай обронил – «ранний Достоевский», другой известный литературный критик вступил с тем критиком в перепалку, разглядев в произведении Цапкина Гоголя, но не Достоевского. И понеслось, заполыхало! Утихло, только когда уже совсем неосторожный критик сказал, что Цапкин превзошёл Булгакова, и, видимо, задел такие материи, что бушующий пожар, возгоревшийся от сияния новой звезды, затих сам собой. Но этого было достаточно. И вот Андрей Михайлович Цапкин – продолжатель великих традиций русской литературы, мастер словесности и скрытых смыслов, прямой потомок писателя, чей дом-музей на улице А. в городе М., – становится по праву не только хранителем дома-музея, но и владельцем как дома, так и земли под ним.
В руках Андрея Михайловича дом действительно преобразился: отремонтирован так, чтобы не была утрачена аутентичность, и в дом-музей даже наладился некоторый поток посетителей, но ненадолго. Скоро Цапкин закрыл достопримечательность для свободного посещения в целях сохранности исторической, а теперь и духовной ценности, хранителем
