Можно ли, однако, считать чрезвычайное правовое регулирование панацеей от кризисных ситуаций, угрожающих правопорядку? К сожалению, нет. Как следует из вышеприведённого краткого обзора, институты чрезвычайного регулирования направлены преимущественно на предотвращение (минимизацию опасности) народных волнений, попыток осуществления государственного переворота, распада территориальной целостности государства и ряда подобных, конституционных по своему характеру, кризисов. Также эти меры могут способствовать более эффективной борьбе со стихийными бедствиями, эпидемиями, техногенными катастрофами и иными исключительными событиями объективного характера. Но никакие экстраординарные юридические механизмы не способны справиться с делегитимацией действующих институтов власти, с проблемой кризиса представительства, с потерей позитивным правом своего авторитета и регулятивного потенциала. Тем более бессильны любые чрезвычайно-правовые меры против ситуации кризиса правосознания. Получается, что широкий круг возможных кризисов в праве лежит за пределами возможностей позитивно-правовых мер, а институты «чрезвычайного права», призванные реагировать на кризисные ситуации, принципиально не так уж сильно отличаются от вполне ординарных средств правовой системы, к каковым относится уже упомянутый выше институт юридической ответственности.
Хотя это противоречит широко распространённым в юридическом сообществе идеям о практическом всесилии нормотворчества в решении любых социальных проблем, в действительности никакое чрезвычайное законодательство, никакие чрезвычайные органы власти с чрезвычайными полномочиями не гарантируют, что удастся справиться с кризисным состоянием самого государства, с параличом государственной власти, с разъедающими правопорядок проблемами, истоки которых зачастую лежат за пределами правовой сферы. Кризисные состояния в праве могут быть и чаще всего являются отражениями глубоких социальных и политических противоречий, экономических и духовно-культурных проблем, которые не могут быть улажены или сняты директивным путём. Именно поэтому попытки втиснуть все богатство и разнообразие жизненных ситуаций в прокрустово ложе нормативно-правового формализма являются во многом самообманом правящих кругов, их предпринимающих.
Важно отметить и то, что даже наличие законодательно предусмотренной возможности прибегнуть к неким чрезвычайным полномочиям не означает автоматически, что власть такими полномочиями воспользуется и сделает это надлежащим образом. Помимо формально, т. е. «на бумаге», существующих механизмов должна наличествовать реальная политическая воля и умение воспользоваться этими механизмами. Когда дальнейшее существование прежнего государственного строя висит на волоске, когда борьба за умы