– Очень смешно, – Аластор снял личину черепа, откинул капюшон и изумленно уставился на вышибалу. – Райгарх, да что с тобой, в самом деле? Это всего лишь ящерица!
– Лорна не разрешит хранить ее в кладовке, – многозначительно вставил Ши, помахивая висящим на цепочке горшком с раскаленными углями внутри. – Так я поджигаю?
– Да!
– Нет. Ши, стоять!
На Райгарха снизошло знаменитое варварское упрямство, когда человек способен голыми руками разделаться с десятком вооруженных противников или поссориться с лучшими друзьями только ради того, чтобы настоять на своем. Зеваки, почуявшие, как веселая шутка грозит вот-вот обернуться чем-то опасным для жизни, предусмотрительно отступили к воротам. Маленькая толпа на улице на удивление быстро рассеялась. Лорна насторожилась и подалась вперед, готовая вскочить на ноги и вмешаться. Кодо, за компанию с трактирщицей приложившийся к кувшину, презрительно фыркнул. Хисс и девушки попятились. Впрочем, Феруза немедленно попыталась разрешить дело миром, прибегнув к доводам разума:
– Райгарх! Райгарх, послушай мне тоже жаль Мириану. Но какой прок в том, чтобы хранить то, что от нее осталось? Раз она была дорога тебе, не лучше ли достойно похоронить ее и затем искать виновного? Что толку, коли трактир пропахнет дохлой ящерицей? Она вполне могла погибнуть сама – от болезни или старости...
– Или от того, что ей проломили голову, – неумолимо продолжил вышибала. Феруза смешалась и умоляюще глянула на друзей в поисках поддержки. – Я жду ответа! Или мы сейчас отнесем ее обратно, а завтра повторим все заново!
– Даже не мечтай, – бритунийка, только что скучавшая на крыльце, каким-то чудом оказалась рядом с Компанией. – С меня вполне достаточно двух дней, пока твоя драгоценная тухлятина валялась на леднике. Ши, заканчивай балаган.
– Угу, – воришка замахнулся, чтобы провести яркую огненную черту под жизнью туранской песчаной ящерицы. Райгарх попытался перехватить летящий горшок, но не успел – тот врезался в выступ на стене дома и с хрустом раскололся. Красно-черные угольки брызнули по сторонам, по большей части угодив на высушенный солнцем и пропитавшийся маслом хворост. Сушняк мгновенно вспыхнул, дрожащая волна жара заставила столпившихся вокруг людей отступить. Черные бока шкатулки украсились выпуклыми пузырями плавящегося лака, позолота на чешуйках драконов тоненькими ручейками потекла вниз. Запахло паленой древесиной и подгорающим мясом, к небу устремился сизоватый дымок.
– И вознеслась душечка Мириана на ящеричьи небеса, где полно мух величиной с цыпленка, а мокрицы сами прыгают в пасть, – вполголоса провозгласил Джай. – Туда ей и дорога.
– Ибо нет в мире ничего, заслуживающего названия «вечного», и любому из живущих суждено переступить порог, за которым начинается Непознаваемое, – поддержал его низкий, раскатистый Голос, в котором смешивались безмерная усталость от жизни и эдакое затаенное самолюбование.
Постояльцам