– Не знаю, как сказать ей об этом… – слетело с его губ. – Но если скажут другие, будет хуже.
– Я понимаю, Сергей, понимаю, – произнес Светлая Вода. – Я тоже любил и тоже терял.
Он начал изменяться: кожа и волосы посветлели, темные глаза стали серыми, ястребиные индейские черты смягчились; не Кро Лайтвотер был уже перед Вальдесом, а Клаус Зибель, соратник Пола Коркорана, ходивший с ним в первый поход к Гамме Молота. С тех пор минуло почти что два столетия, и Коркоран давно уже мертв, и мертва Селина Праа, возлюбленная Зибеля, но другой – у того, кто стал Лайтвотером, – не было и нет. Зато есть друг Сергей Вальдес, прямой потомок Коркорана.
– Это лицо… – прошептал адмирал, за много лет так и не привыкший к подобным метаморфозам. – Напоминание о твоем горе, так? О том, что без горя прожить нельзя, оно неизбежно приходит к любому человеку и даже к тому, кто не совсем человек… Не надо, Кро, я знаю об этом. Верни себе прежний облик.
Чеканный лик индейца-навахо снова явился Вальдесу. Он обвел взглядом просторный отсек, запрятанный в сердцевину флагманского крейсера, мчавшегося к рою Бальдр, и задумчиво покачал головой.
– Месть дроми… Я знаю, что у них нет такого понятия, но это похоже на месть.
Лайтвотер пошевелился, стиснул пальцы протеза в кулак.
– Что ты имеешь в виду, Сергей?
– Сорок лет назад мы были в Защитниках лоона эо, Кро, мы сражались с ними в те годы и деремся сейчас, на этой войне. Мы многих уничтожили – целую флотилию, не далее как вчера… И будто в отместку дроми забирают у меня самое дорогое, сына и дочь! Марк… ну, Марк солдат, а для солдата риск неизбежен. Но Ксения, моя девочка! Казалось, она в безопасности на Тхаре, в этом медвежьем углу… даже мы называем планеты Молота Дальними Мирами… Что там понадобилось дроми? Зачем их туда понесло?
– Хочешь это обсудить? – спросил Лайтвотер.
Лицо Вальдеса вдруг изменилось, словно он, как его советник, был метаморфом. Взгляд его уже не казался взглядом страдающего человека, что сетует на судьбу, – внезапно он стал острым и цепким, морщина на переносице разгладилась, губы отвердели. Теперь перед Лайтвотером сидел не отец, скорбящий о погибшем сыне, но адмирал, военачальник, вождь тысяч и тысяч людей.
– Хочу ли я это обсудить? – медленно произнес он. – Да, пожалуй. У нас в Федерации слишком мало знают о дроми, об их истории, обычаях и психике, а именно