Надо сказать, растущая гордость стала тогда характерной чертой всех развивающихся стран, и сокращение государственного долга воспринималось по меньшей мере как признак реального прогресса. Некоторые нации (включая Россию Путина в соответствующий период) учились тратить деньги с умом, инвестируя в образование, коммуникации и транспортные системы, без которых невозможно повысить производительность, ибо именно они способны обеспечить высокие темпы роста при низком уровне инфляции. Но за подъемом и удачами периода бума все упускали один важный момент – то, что мир буквально затопляют потоки дешевых денег.
Именно из-за потока дешевых денег (низкой стоимости займов) начались трудности в США. Прежде считалось, что рецессия – естественный компонент бизнес-цикла, неприятный, но неизбежный. Однако в период «лютиковой» экономики 1990-х начала зарождаться новая теория; в результате устойчивого роста в течение нескольких лет подряд специалисты говорили о том, что Федеральной резервной системе США (ФРС) удалось вырваться из традиционного бизнес-цикла. Под руководством Алана Гринспена и его преемника Бена Бернанке ФРС сместила акценты, перейдя от борьбы с инфляцией и сглаживания экономического цикла к более тщательному управлению ростом и контролю над ним. Все чаще основой для роста американской экономики и все более шаткой опорой для редкого по силе глобального бума становились низкие процентные ставки и госзадолженности: если в 1970-х годах для обеспечения роста ВВП страны на один доллар требовались 1,5 доллара государственного долга США, то в 1980-х и 1990-х уже три, а в прошлом десятилетии пять.
Надо признать, у развивающихся рынков действительно не было иного выбора, кроме как последовать этому примеру. Низкие процентные ставки способствовали дальнейшему буму в США, вынуждая банки развивающихся стран в свою очередь тоже снижать ставки, одновременно стимулируя резкий подъем потребительских расходов в США, что вело к увеличению экспорта товаров с формирующихся рынков. Стремительный подъем развивающихся стран в середине 2003 года, после резкого снижения процентных ставок в США – внедренного для поддержания процесса восстановления экономики, когда лопнул «пузырь» высоких технологий, – привел к началу всемирного потопа дешевых денег, бо2льшая часть которых вливалась в формирующиеся рынки. И все это отнюдь не было случайным совпадением. В 1990-х суммарный вклад частного капитала в зарождающиеся рынки составлял 2 процента от ВВП этих стран, а в 2007 году данный показатель подскочил до 9 процентов от их значительно увеличившихся к тому времени ВВП. И вот теперь этот кредитный карточный домик, жертва Великой рецессии, рушится. На Западе сегодня много говорят о «новой норме». Это явление характеризуют замедлением экономического роста, связанным с тем, что крупные экономики стараются расплатиться со своими огромными долгами. Ожидается, что в текущее десятилетие