Мимоходом Асашка ухватил край лавки и швырнул передо мной, в его глазах сверкнуло злорадство. На несколько мгновений задержусь, я не могу, как и все старшие гномы, терпеть валяющуюся вещь. Лавка встала на место, тем временем завязанная узлом за воротник борода этого выродка исчезла меж высоких столов. Отвратительно, но эти молодые гномы, не ведавшие времена расцвета, заявляют, что так практично. Слово-то какое мерзкое. Пра-актично.
Хоть я и сижу в таверне именно для подобных минут зова, но это не мешает ненавидеть их всей душой. Да я тоже ездовой. Ездовой гном. Но нет, я не побегу, а неспешно, не теряя достоинства, выйду из своего темного угла в зал.
Мимо двинулись высокие человеческие столы. Роста мне едва хватает, чтобы посмотреть на крышку. Но и одного взгляда брошенного мельком достаточно, чтобы начать захлебываться голодной слюной. Большая сила ездового гнома требует поддержания пищей. А ее всегда не хватает.
Столы ломятся от добротной еды. Куски мяса, кувшины эля, жареные гуси, каша, яйца, мед… Я даже не вижу здоровяков за столом, только еду, ну еще руки, жадно хватающие куски, кружки, руки колотящие кость о стол чтобы выбить мозг, руки…
Седла ездовых гномов стоят у входа. Красть их никто не будет, не нужны они никому. Конструкция у каждого самодельна и подходит лишь конкретному гному. Одни седла-стулья широки, другие с выемкой для горбатого, вот у меня с короткой спинкой, не слишком удобной ездоку. Из-за этого он должен наклоняться вперед, но зато мне позволяет идти быстрее.
У Асашки седло широкое с высокой узкой спинкой. Этот юный ублюдок всегда повторяет «все для наездника». Но даже не представляю, как он может это терпеть. Он угодливо изогнулся, смотрит снизу-вверх. А человек, позвавший перевозчика, брезгливо глядит и цедит через губу:
– Как тебя… А, не важно. Присядь. Встань. Да, ты выглядишь крепким.
– Я не подведу вас, господин. Хоть гномы сейчас и ничто, кое какие природные навыки у нас сохранились. Мы можем…
– Да, горными тропами вы ходите по-прежнему хорошо. Вашему ничтожному народцу, от которого отказался даже ваш бог-прародитель, повезло, что у камней долгая память.
– Да, господин…
Асашка низко опустил голову и дернул себя за чуб в знак покорности. Человек смотрит свысока уже в силу своего роста, а этот и вовсе еще и выдвинул челюсть, наслаждается унижением некогда великой расы. И ведь даже не дворянин, не вельможа. Обычный человечишка.
– Да, поехали, гнумм, – сказал тот.
Асашка подхватил от входа свое седло, ухмыляется и сверкает глазами в мою сторону победно, словно сковал доспех, который не пробила ни одна стрела сделанная одногодками.
Я вновь вспомнил о четырех медяках и серебрушке в кармане. Но да… Монет этот молодой пришелец приносит домой куда больше.
Мне хочется снова забиться в темный угол, где сохранился гномий стол, но что толку что хочется? С такой