И чем ближе подкатывал состав к вокзалу мимо каких-то складов, пакгаузов, клацая колесами на пересечениях путей, тем страшней становилось Борису. Почему-то там, дома, в Минусинске, миссия, с которой он отправлялся в Москву, казалась ему простой и нестрашной. Но по мере приближения к Москве маленький и щемящий душу страшок разлился, как вирус, по всему телу и знобил сердце и голову. Но куда ж теперь деться? Не бежать же по шпалам назад, в Минусинск! Впрочем, стоп! Есть путь к спасению!
Борис чуть присел (нагнуться в тесноте тамбура было уже невозможно), схватил ручку своего чемодана и, выставив вперед плечо, стал пропихиваться назад, в вагон.
– Куда ты прешь, падла! – сказал кто-то.
– Надо… извините…
При его весе под сто килограммов и росте метр семьдесят не так-то просто было протискиваться между забившими тамбур пассажирами с их чемоданами и рюкзаками. Но страх придал ему силы. Втягивая живот, напрягая шею, он буравил плечом пассажиров, перелез через какие-то чемоданы и сопливых детей и, оторвав пуговицу на своем пальто, все-таки достиг заветной двери с табличкой «ТУАЛЕТ». Сейчас он нырнет за эту дверь и там, в сортире, распорет подкладку своего пиджака, вытащит список, порвет его на клочки и спустит в унитаз. А тогда – все, свобода! «Зачем вы приехали в Москву, Кацнельсон?» – «А просто так, посмотреть. У меня отпуск! Имею право!» И – выкуси! Никакой ГБ не страшен!
С этими мыслями он рванул металлическую ручку туалета, но… дверь не открылась.
– Приспичило? – насмешливо сказали рядом.
Борис молча и изо всех сил дергал ручку. Поезд – он чувствовал по стуку колес – уже замедлил ход.
– Что ты рвешься? Они еще в Ярославле сортиры закрывают! – сказали рядом.
Борис обмяк – все, пропал!
Тут откатилась дверь соседнего, служебного купе, из него вышла проводница, сказала громко:
– Москва! Освободите проход! Проход дайте!
Пассажиры, втягивая животы и груди, послушно вжались спинами в стены, и проводница, властно раздвигая их желтым проводницким флажком, пошла к выходу.
– Будьте добры… – пресекшимся голосом сказал ей Борис. – Откройте туалет, пожалуйста!
– Еще чего! В Москве просрешься! – бросила она на ходу, даже не повернув головы, и весь тамбур радостно хохотнул на эту «замечательную» шутку. И, словно с официальной подачи, подхватили:
– Держи штаны, парень!
– Не дыши!
– Откройте окно! Он счас такой аромат нам сделает!
– Нет, вы подумайте! В Москву въезжаем, в столицу! А он…
– Так ведь жид! Жиды – они всегда так! В самую душу и насрут! Им что столица, что…
Борис не реагировал на оскорбления. Он их просто не слышал. Прижатый к двери туалета, мокрый от пота и страха, с каким-то разом расплюснутым, как