Евразийское движение просуществовало всего два десятилетия. Раскол в его рядах был неизбежен, так как яркие личности наиболее видных евразийцев, составлявших ядро движения, были слишком разными и по темпераменту, и по научным интересам, и по философской направленности взглядов, хотя всех их объединяло то, что они принадлежали к одному поколению, поколению, пережившему страшную трагедию распада страны и пытавшемуся осознать причины этого явления.
В рамках евразийской доктрины Евразия являет собой срединный континент, в топографическом плане объединяющий Восточно-Европейскую, Сибирскую и Туркестанскую равнины, возвышенности и горы, отделяющие их друг от друга. Этот континент имеет свои географические, климатические, биологические и другие особенности, что отличает его от Евразии как совокупности земель Европы и Азии и определяет особую экономическую и политическую жизнь проживающих на его территории народов. Большую часть этого пространства занимает Россия, что позволило евразийцам ввести в обиход термин «Россия-Евразия». Все народы «России-Евразии» принадлежат к единому культурному и этнофилософскому миру, органически соединившему в себе элементы Востока и Запада.
Важнейшей частью евразийского учения является концепция государства и государственного управления, которая тесно связана с проблемами экономики, политики, геополитики, культуры и религии.
Евразийская государственная концепция базируется на основополагающих идеях, которые содержатся в евразийском учении. Прежде всего, это положение о России-Евразии как уникальном этнокультурном мире со своей собственной историей и особым путем развития. Евразийцы рассматривают культуру как особую «симфоническую личность», в которой компонентом общественного бытия является не индивидуум, а «многочеловеческая» соборная личность, части которой органично соединены и раскрываются исключительно во взаимодействии, образуя единство. В этой ситуации народ выступает как организованная согласованная целостность социальных групп, а культура народа как симфоническое единство «многонародной» личности. Таким образом, культура одновременно является объективацией симфонической личности