– Зенки залил! Ты что делаешь? Не тронь инвалида! – Оттолкнула супруга костлявыми руками. Быстро развернула коляску и толкнула к двери: – Уезжай, Паша! Уезжай, ради Христа! Ведь убьет ирод пьяный!
Кулак мужа опустился ей на лицо и женщина отлетела к туалету. Из носа потекла кровь. Горбунов попытался крутить колеса инвалидной коляски непослушными руками. Коляска заелозила вправо-влево и в этот миг Павел Иванович получил страшный пинок под сиденье. Не удержавшись, учитель вылетел и ударился головой в дверную ручку. Словно мешок, брякнулся на пол, взмахнув напоследок руками. Он не пошевелился ни разу, а Валентин стоял и тупо глядел на неподвижное тело. Ленка увидела, как кровь начала расплываться по линолеуму вокруг отцовской головы. Страх пропал. Она вскочила и кинулась на дядьку, сжав кулаки. Со всей силы ударила в грудь:
– Не смей отца бить! Это ты дармоед и пьянчуга! Мотай в свой Муром долбаный!
Сильный удар дядькиного кулака отбросил ее к инвалидной коляске. Ленка упала, больно стукнувшись затылком в стену, а пьяница погрозил ей сжатым кулачищем:
– И ты туда же, потаскуха! Убью!
Шагнул к девчонке. Анна, склонившаяся над братом, горестно вскрикнула, глядя на мужа:
– Валька, да ведь ты убил Пашу-то! Он мертвый!
Ленка повернула голову на крик тетки. Та, схватившись окровавленными руками за голову, глухо завыла. Девчонка посмотрела на тело отца, затем перевела взгляд на дядьку. Лешков остановился и икнул, сказав:
– Да хрен с ним! Туда и дорога…
Девчонка медленно встала, не сводя глаз с пьяной рожи. Посмотрела по сторонам, а затем сгребла большой кухонный нож из мойки. Посмотрела на дядьку, пьяно покачивающегося перед ней и не думая, всадила оружие мужику в живот снизу вверх. Тот хрюкнул, хватаясь за рану в левом боку, а потом медленно осел на пол, глядя на нее и хрипя:
– Сука…
Свалил со стола пустую тарелку. Осколки разлетелись по всей кухне. Анна застыла возле брата, не сводя глаза с племянницы. Она даже плакать перестала, настолько ошеломило ее бесстрастное лицо девчонки. Ленка выдернула нож. Посмотрела на лезвие, по которому текла красная влага, обнажая пятнами серебристый металл и швырнула его в сторону. Посмотрела на окровавленную руку. Схватив какую-то тряпку, попыталась стереть липкую влагу. Дядька хрипел на полу, дергаясь в конвульсиях. Его глаза закатывались и снова открывались. Дыхание с хрипом вырывалось из ощеренного рта. Опомнившаяся жена кинулась к нему, крикнув Ленке:
– Что же ты наделала, сумасшедшая! Скорую вызывай!
Девчонка, словно не слыша, неторопливо помыла руки под краном. Затем склонилась над отцом, положив голову ему на грудь: сердце молчало. Глаза Павла Ивановича оставались открытыми и она закрыла их ладонью. Поцеловала холодеющую щеку, прижавшись