Тузы за границей. Джордж Мартин

того как подали вино и рыбу («пуассон руж», как назвал ее официант, – красный люциан с гарниром из волокнистой фасоли и жареного картофеля), Дориан Уайльд поднялся и разразился импровизированной, нарочито цветистой одой в честь мадам Дювалье, все это время оживленно жестикулируя извивающейся, слизкой массой щупальцев, которую представляла собой его правая рука. Лицо первой леди приобрело зеленоватый оттенок, лишь немногим отличающийся от цвета слизи, которая сочилась со щупальцев Уайльда, и на протяжении всего ужина она практически не притрагивалась к еде. Грег Хартманн, который вместе с остальными высокопоставленными лицами сидел рядом с четой Дювалье, отрядил своего цепного пса, Билли Рэя, отвести Уайльда обратно на место, и ужин продолжился в более спокойной и менее интересной обстановке.

      Под конец, когда подали ликеры и гости принялись сбиваться в маленькие группки, Проныра Даунс подобрался к Кристалис и сунул ей свою фотокамеру прямо под нос.

      – Эй, а ну-ка улыбочку, Кристалис. Или лучше называть тебя Дебра-Джо? Может, объяснишь моим читателям, отчего это уроженка Талсы, штат Оклахома, говорит с британским акцентом?

      Кристалис улыбнулась язвительной улыбкой, тщательно следя за тем, чтобы потрясение и гнев, которые она испытывала, никак не отразились на ее лице. Ему известно, кто она такая! Этот журналюга проник в тайну ее прошлого, раскрыл самый ее тщательно оберегаемый, пусть и не самый роковой, секрет. Как это ему удалось? Что еще он разнюхал? Женщина оглянулась по сторонам, но, похоже, никто вокруг не обращал на них никакого внимания. Ближе всего к ним сидели Билли Рэй и Аста Лензер, туз-балерина по прозвищу Фантазия, но они, похоже, были слишком поглощены пикировкой друг с другом. Рука Билли лежала на ее костлявом боку, и он пытался привлечь ее к себе. Она улыбалась ему ленивой загадочной улыбкой. Кристалис снова обернулась к Проныре, каким-то чудом ухитрившись сделать так, чтобы ее голос не выдал гнева, который ее душил.

      – Понятия не имею, о чем вы говорите.

      Репортер улыбнулся. Вид у него был какой-то помятый, нездоровый. Кристалис уже приходилось иметь с ним дело, и она знала, что если уж он раскопал какую-то историю, то ни за что от нее не отступится, особенно если новость можно подать в скандальном, сенсационном свете.

      – Ну-ну, мисс Джори. Это черным по белому написано в вашем заявлении о выдаче паспорта.

      Она могла бы вздохнуть с облегчением, но в ее холодно-неприязненном лице не дрогнул ни один мускул. В заявлении действительно было указано ее настоящее имя, но если это все, что Проныре удалось раскопать, ей ничто не грозит.

      Воспоминания о семье отозвались еле заметной болью в сердце. В детстве она была милой крошкой с длинными белокурыми волосами и ангельски невинной улыбкой. Она ни в чем не знала отказа. Пони, куклы, занятия художественной гимнастикой и танцами, уроки игры на фортепиано – отец не жалел на нее денег, которые приносило ему нефтяное месторождение в Оклахоме. Мать водила ее с собой повсюду: