Симоненко направился было к выходу, но в последнюю секунду остановился и присмотрелся к тому, кто лежал чуть в стороне. Мастер. Симоненко выматерился. Потом выматерился снова, на этот раз в слух. Все было не просто плохо. Все было очень и очень плохо. Только бы не разборка, мечтал по дороге сюда Симоненко. Война, понял он сразу и удивился, что не очень испугался.
Симоненко всегда старался быть рациональным и пунктуальным. Проблемы должны решаться по мере их возникновения и решать их должны те, у кого это лучше всего получается. Эту проблему будут решать все, но принимать решение будет Король. Он же мэр. Он же…
Симоненко сунул бумажник в карман и вышел из павильона.
– Я поехал в мэрию. Сюда никого не пускать. Если кто будет болтать – пристрелю как собаку. Свидетельницу – в управление. А здесь все вылизать. До миллиметра. Если что-нибудь пропустите – пеняйте на себя. Через два часа у меня должны быть имена всех убитых.
По телефону мэру Симоненко решил не звонить. О таких вещах лучше говорить с глазу на глаз.
Наблюдатель
Вот так всегда. Одного и того же можно добиться разными способами – простым и сложным. Элементарные познания в математике дают возможность вычислить вероятность неправильного выбора из двух вариантов как пятьдесят процентов. Любая лотерея с такой вероятностью выигрыша разорилась бы сразу же, но только не в случае с Гаврилину. На его долю обычно выпадают только сложные способы. Для того, чтобы наблюдать все происходящее в кафе на летней площадке ему пришлось сидеть почти час на самом солнцепеке. Со всеми вытекающими отсюда духотой, потом, раскаленным пластиком стола и стула и резью в глазах. Хотя в рези глаз виноват сам – не нужно было забывать солнцезащитные очки. И в это же самое время кое-кто мог спокойно сидеть у окна на третьем этаже, под струей прохладного воздуха из кондиционера и наблюдать все происходящее как из театральной ложи. Начальство бессердечно и непреклонно.
Нет, чтобы действительно обеспечить комфортабельное место для выполнения своего служебного долга. Гаврилин сидел у окна в кресле и убеждался, что хозяйка квартиры была совершенно права.
Милиция разогнала зевак и стала заниматься рутинным делом описания места преступления. Приехавший начальник милиции провел в кафе всего минут десять и уехал. Начальник милиции был похож на начальника милиции в штатском, и Гаврилин смог бы его вычислить даже и без подсказки.
Подполковник Симоненко носил на себе отпечаток своей милицейской биографии, как индеец бы носил свою боевую раскраску. Опер он и есть опер. Только этому в связи с заслугами и служебным рвением приказали сидеть в отдельном кабинете и ездить на «волге».
Некоторые оперативники не выдерживают подобной смены в ритме жизни и превращаются в носителей регалий, а другие продолжают вести оперативную работу среди преступников, среди своих сотрудников и внутри себя.
Симоненко, похоже, относился ко второй категории. Очень уверенный