Я отделался фразой, которую когда-то слышал от Бормана:
– Пусть лучше трое судят, чем четверо несут! – и оставил их спорить.
– Золотые слова! – сказал мне вслед Козуб и клацнул ножиком. Где-то крикнул Куля: – Светка, плесни компотику!
Как-то резко закончилась в магнитофоне кассета. Я вдруг поймал себя на мысли, что сижу на стуле и роняю под ноги тягучие плевки. Стол опустел. Все куда-то разбрелись. За спиной раздавались мерные водопроводные звуки. Это шел Шева и на ходу рыгал какими-то одинаковыми, словно их отмерили половником, порциями. Я такого еще не видел.
Я плеснул себе в стакан немного «стрелецкой» и разбавил горечь остатками компота. Потом вытащил украденную карту с семеркой и за минуту разглядывания так распалился, что чуть ли не бегом рванул на поиски Ани.
По коридору плелся из сортира Шайба. Видимо, ему было нехорошо, ворот его рубашки был мокрый, и на подбородке блестела густая, как жир, слюна. Я спросил про Аньку. Он сказал, что она с Козубом пошла на второй этаж, и вызвался проводить. Мы пробовали одну за другой двери, они были закрыты. Третья или четвертая отворилась.
– Вот они, – пьяно обрадовался Шайба. – Парочка – Абрам и Сарочка… – Шайба засмеялся и вывалился в коридор. Я услышал на лестнице его удаляющиеся шаги.
Козуб безмятежно спал. Аня сидела бесстыдно, как «семерка треф», и раскладывала пасьянс из парнашек прямо между раздвинутых голых ног.
– Герман, ты озабоченный? – язвительно спросила Аня. Она даже не подумала прикрыться или сдвинуть колени. – Интересно? Все рассмотрел?
То, что я увидел, было похоже на оплавленную расческу, ту самую, которую жег пьяный Шева – коричневые лепестки, наверняка пахнущие химическим ладаном. На какой-то момент мне показалось, что черный расфокус у «семерки» лучше, чем этот бесстыдный коричнево-оплавленный пигмент. И еще мне было очень горько. Напрасно я говорил себе, что ревновать глупо, что Аня никогда не считалась моей девушкой. Она всегда была, в известном смысле, общей. Я все это понимал, но боль не отпускала, точно у меня из сердца рос саженец, который кто-то пытался с корнем выдернуть.
Аня вдруг догадалась, что я чувствую.
– Обиделся? – ласково поинтересовалась она. – Зря. У него, – она посмотрела на Козуба, – все-таки день рождения. Вот у тебя когда день рождения будет… – начала Аня, но ее перебил внезапно появившийся Шайба:
– Пошли, быстро! – Шайба потянул меня за рукав. – Там это, карусель…
– Что? – не понял я.
– Светка дает сеанс одновременной игры! – пояснила Аня. – Иди, иди, пока она добрая, – сказала и вернулась к своему пасьянсу. Я же поплелся за Шайбой.
В коридоре курили и гоготали Куля, Тоша, Паша Конь и Тренер.
– О, вот и Рэмбо, первая кровь. – Куля кивнул на дверь номера. – Подожди малехо, там щас Бонька старается.
– Уж так старается! – подхватил Тоша. – Аж штаны до полжопы сползли!
– Кое-кому рекомендую