– Сходи, Бозуул, посмотри! – Манас велел Бозуулу выйти из юрты и разобраться с происходящим снаружи.
Когда вышел Бозуул из юрты, лошади уже расходились. Стало спокойнее, и наступила тишина. Издали показались дети Кекчогуза, которые вели третьяка. Бозуул зашел обратно в юрту и увидел, что Манас согнулся пополам и корчится от боли в животе.
– Он отравил меня, – Манас показал на Кекчогуза.
– Не-ет! Нет! Не отравлял я, – оправдывался Кекчогуз.
– Что ты на-де-ела-ал! – Бозуул накричал на Кекчогуза и вылил ему в лицо содержимое своей чаши.
Мигом лицо Кекчогуза побелело. И через мгновенье появились на лице множество пузырьков, сопровождавшихся шипением, будто кипело что-то по всему лицу. Кекчогуз схватился за лицо и закричал:
– Спасите, люди! Умираю!
Кроме того, вылился у него один глаз целиком и полностью. Виднелись кости на щеках. Бозуул не мог на него смотреть. Он пытался приподнять Манаса, поддержать его и вытащить из юрты. При этом он не забывал, что на них могут напасть вооруженные люди. Одна рука лежала на рукояти сабли.
– Спаси-ите-е!
Крик Кекчогуза разозлил его.
Бозуул махнул саблей по горлу Кекчогуза.
Огляделся Бозуул по сторонам, как только посадил Манаса на Айманбоза. Увидел скачущих к ним на конях Огузкамана и его детей. Бозуул не знал куда скакать, чтобы спастись от нападения Огузкаманов…
Бакай так торопился, скача без передышки, что ему потребовалось два дня, чтобы проехать семидневный путь. Те, кто скакал рядом, постепенно сходили с пути, не выдерживая нагрузки. Он прикинул, что скакать осталось недолго. Завтра к полудню он должен быть на месте. Уже темно. Не видно дороги. Надо здесь переночевать. Бакай остановил своего верного коня Кекчолока. Неутомимый Кекчолок! Вся его жизнь проходит на спине этого родного животного. Помощники Бакая быстро разбили дорожные шатры. Бакай улегся на олпоке, но не смог сомкнуть глаза. Ему в голову лезли разные мысли и воспоминания. Пришлось невольно пропустить перед глазами всю свою жизнь. Нет, он сам не хотел ничего вспоминать, но мысли лезли в голову без спроса. Вспомнился день, когда ему удалось познакомиться с Манасом. Было тогда Бакаю всего шестнадцать лет, и он только приехал в Алтайские земли, чтобы разузнать о родственниках, находившихся в изгнании. Зашел в юрту Акбалты, где гость остановился, мальчик богатырского вида, заставив Бакая вздрогнуть, хотя он считал себя бесстрашным человеком. Дальше его жизнь проходила рядом с этим мальчиком. Они жили с тех пор одной жизнью, одной целью в жизни и одной мыслью о цели. Это единение всех разрозненных кыргызов. У Бакая выступили слезинки из глаз. Он почувствовал, что Манас стал для него частью его тела, самой важной и самой