Правда жизни даже в том, что счастливые деньки всегда пролетают незаметно и заканчиваются грустными переживаниями и воспоминаниями…
«И удивительно скоро мелькали для меня эти горестно-счастливые дни. Расставшись поздно вечером с Анхен, сладко замученный бесконечным прощанием с ней, я, придя домой, тотчас же проходил в кабинет и засыпал мёртвым сном с мыслью о завтрашнем свиданье. Утром я нетерпеливо сидел с книгой в руках в солнечном саду, ожидая той минуты, когда можно будет опять бежать за реку, чтобы увести Анхен куда-нибудь на прогулку. В эти часы всегда гуляли с нами девочки, младшие дочки Виганда, но они всегда бежали впереди, не мешали нам…»
О, эти встречи, первые встречи с предметом обожания, с девочкой, к которой ещё страшно прикоснуться! Кто не переживал их в раннем детстве и отрочестве!
«В полдень я возвращался домой к обеду, после обеда всё перечитывал “Фауста” – и ждал вечерней встречи… По вечерам в низах сада светила молодая луна, таинственно и осторожно пели соловьи. Анхен садилась ко мне на колени, обнимала меня, и я слышал стук её сердца, впервые в жизни чувствовал блаженную тяжесть женского тела…»
А расставание! Как выписано Буниным расставание с Анхен, уезжавшей в Ревель.
«Никогда ещё не плакал я так неистово, как в тот день. Но с какой нежностью, с какой мукой сладчайшей любви к миру, к жизни, к телесной и душевной человеческой красоте, которую, сама того не ведая, открыла мне Анхен, плакал я!
А вечером, когда, уже отупев от слёз и затихнув, я опять зачем-то брёл за реку, обогнал меня тарантас, отвозивший Анхен на станцию, и кучер, приостановившись, подал мне номер петербургского журнала, в который я, с месяц тому назад, впервые послал стихи. Я на ходу развернул его, и точно молнией ударили мне в глаза волшебные буквы моего имени…»
Вот и ещё одно подтверждение, что Арсеньев на многих страницах романа – это всё-таки Иван Алексеевич Бунин, хотя, по словам Веры Николаевны Муромцевой-Буниной, в описании данного эпизода несколько нарушена хронология, что, собственно, и не так важно для понимания истинных детских чувств Ивана Бунина. Переживания в разлуке весьма и весьма достоверны…
О первой своей публикации Бунин писал: «Утро, когда я шёл с этим номером с почты в Озёрки, рвал по лесам росистые ландыши и поминутно перечитывал своё произведение, никогда не забуду».
Опять-таки повторю, что выписать чувства с такой пронзительной силой, не испытав их, просто невозможно. Судите сами…
«Даже днём, – на что бы я ни глядел, что бы ни чувствовал, ни читал, ни думал, – за всем была она, нежность к ней, воспоминания, связанные с нею, боль, что уже некому сказать, как я её люблю и сколько на свете прекрасного, наслаждаться которым мы могли бы вместе; про ночь же и говорить нечего – тут она владела мной всецело».
Вспомните, дорогие читатели, вспомните себя в детстве, вспомните, как в конце лета разъезжались и вы, и ваши сверстники или сверстницы от бабушек, у которых отдыхали