Письмо отца поэта датировано 1834-м, но четырьмя годами ранее Анна ещё смела надеяться на перемены в судьбе. Брат Алексей получает из Малинников вести: «Сестра в первом своем письме сообщает печальное известие, что Кусовников[1] оставляет Старицу, а с ним все радости и надежды её оставляют. Это мне была уже не новость. Во втором же она пишет только о Пушкине, его волокитствах за Netty…» А в июне до Анны Вульф доносится слух, страшнее которого и быть не может: Пушкин женится на Гончаровой, первой московской красавице!
Жизнь старой девы. В ней нет, да и не было ничего хорошего. Как воспринимали старую деву в пушкинские времена? Сочувствовали? Злорадствовали? Жалели? Но уж точно не завидовали. Анна Вульф, видно, хоть более и не тешила себя мыслью о замужестве, но с мечтами и любовью расставаться не желала.
«И Пушкина я так живо вспоминаю, – спустя годы признавалась она, – и refrain его:
Хоть малиной не корми,
Да в Малинники возьми!»
Из письма к Евпраксии Вревской знаем, что желание Анны побывать в петербургском доме Пушкиных пока не сбылось, но зато от сестры поэта она в курсе всех домашних новостей: «Он (Пушкин) очень счастлив, что Император разрешил ему издавать журнал… Ольга говорит, что он якобы очень ухаживает за своей свояченицей Алек<сандриной> и что его жена стала большой кокеткой» (фр.) (12 февраля 1836 года).
Верно, последнее известие доставило Анне Николаевне некое чисто женское удовлетворение…
Многое в отношениях поэта и Анны разъясняют воспоминания её кузины Анны Керн: «Однажды, говоря о женщине, которая его страстно любила, он (Пушкин) сказал: “И потом, знаете ли, нет ничего безвкуснее долготерпения и самоотверженности” (фр.). В том, что эта женщина, о коей поэт упоминал красавице Керн, – Анна Вульф, у пушкинистов сомнений нет.
Анна Николаевна Вульф. Фотография. Из фамильного альбома Д.А. Вульфа. Публикуется впервые
«Впрочем, – продолжает мемуаристка, – Пушкин увлекался не одними остротами; ему, например, очень понравилось, когда я на его резкую выходку отвечала выговором: “Зачем вы на меня нападаете, ведь я такая безобидная!” (фр.) И он повторял: “Как это верно сказано: действительно, такая безобидная!” (фр.) Продолжая далее, он заметил: “То ли дело ваша кузина, вот тут есть с кем ссориться!”» (фр.)
Да и сам поэт как-то небрежно обронил в письме: «С Анеткою бранюсь, надоела!» Надоела… Слишком влюблена и слишком доступна. Женщина без тайны неинтересна, как прочитанная книга.
Отдадим должное Анне: всю неистраченную любовь и нежность к Пушкину она сумела перенести на его родителей. Мать поэта Надежда Осиповна тяжело больна, и Анна всеми силами старается хоть как-то облегчить её страдания.
«Мадемуазель Вульф все еще с нами, – сообщает из Петербурга в феврале 1835-го Сергей