– Аки белка! – восхитился пятилетний Алеша. Тиша неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Он также мог перескочить с одного кедра на другой, но не стал делать этого, чтобы не раздразнить азартного Митьку и надеясь на то, что тот позабыл рассказы Данилки о подобных прыжках. Однако Митя ничего не позабыл и не упустил возможности похвастаться своей смелостью и ловкостью.
К вечеру, уставшие, они спустились на землю, помогли малышам ссыпать шишки в мешки, переметные сумы и повалились на траву.
– Спина и руки болят, ноги гудят, – засмеялся, потянувшись и выколупывая орешек из шишки Митя. – Но страсть как хорошо!
– И ты, братик, пощелкай орешки! – сказала заботливая Соня, подавая Тише шишку. – И мамочке привезем орешков, и Лизе, и Данилке, и папочке. Вот столько!
Она широко развела ручонки в стороны. Отдохнув, пощелкав орешки, полакомившись смородинкой с растущих рядом кустов, Тиша с Митей ловко смастерили шалаш, натаскали на поляну гору хвороста и развели костер. Тиша обратил внимание на то, что лошади, отмахиваясь хвостами от слепней и комаров, испуганно фыркали, ржали и жались к шалашу.
«Медведь где-то рядом бродит», – догадался он. Мальчишке стало страшно, но он тут же успокоил себя мыслью о том, что медведи редко нападают на домашний скот и тем более на людей, даже в голодный год. А в оном кедры буквально ломятся от столь любимых ими шишек, да и дягиль с копеечником[6] хорошо уродились.
– А вот за мешками с орехами да за переметными сумами нужен глаз да глаз, – успокоившись, решил Тиша и принялся перетаскивать их поближе к костру. – А то раздерет оные косолапый и не оставит нам ни одной шишечки.
Потом они поужинали, попили чайку со смородиновыми листочками. Малышей тут же сморил сон. Тиша с Митей перенесли их в шалаш и укрыли тулупом. Возвратившись к костру, Тиша рассказал брату про рыскающего поблизости медведя, наказал не спускать глаз с мешков, переметных сум и исправно подбрасывать хворост в костер – любой зверь огня боится. Помешкав, он протянул ему старенькое ружьишко.
– В медведя не стреляй – только разозлишь. Тогда спасения никому не будет. Стреляй вверх, – предупредил он. – И не усни! Спать захочешь – сразу буди меня!
Поцеловав брата, Тиша залез в шалаш и прижался под тулупом к теплому Алешке. Он твердо знал, что эти два дня будут самыми счастливыми в его жизни. «Спасибо мамочке!» – успел подумать, засыпая, мальчишка.
Среди ночи его разбудил Митя, и они поменялись местами. Тиша ощутил необычайный душевный подъем и прилив сил после сна. Ежась от холода и прислушиваясь к испуганному ржанию лошадей, уханью филина и хрусту веток под лапами какого-то зверя, он принялся подбрасывать хворост в костер.
Было страсть как страшно. Время от времени мальчик швырял горящие палки на хруст сучьев. Косолапый (это был все-таки он), недовольно урча,