Поскольку главы монографии представляют собой независимые очерки на основе интеллектуального анализа аутентичных исторических источников, удобнее представить материал по главам.
Первая глава посвящена уникальному историческому источнику – «Ньюгейтскому календарю»[74] или «Библии преступного мира» как называли эти издания современники. В истории уголовно-правовых учений «Календарь» традиционно презентуется как важная веха в становлении криминологии как науки[75]. К непосредственным источникам «Календаря» можно отнести материалы судебных заседаний центрального уголовного суда Олд-Бейли, но главным образом, это разнообразная печатная продукция в виде баллад, правдивых признаний, последних «предсмертных слов» и исповедей узников знаменитой Ньюгейтской тюрьмы[76], чья жизнь, как правило, заканчивалась петлей.
В зарубежной историографии проблема преступности Англии в XVIII в. и ее репрезентация в средствах массовой информации детально освещены в коллективных монографиях, исследованиях Э. Снелл, П. Кинга, Т. Хитчкока, Р. Шумахера, П. Лайнбо, Ф. Макклина, А. Маккензи, Дж. Спргаггс[77], а также целой серии работ Г. Дерстона[78]. Хочется особенно выделить монографию Р. Уорда[79], в которой представлена аналитическая панорама самых разнообразных жанров печатной криминальной литературы (столичные газеты, публицистика, гравюры, материалы судебных заседаний Олд-Бейли, исповеди преступников, записанные капелланами Ньюгейта, «Ньюгейтский календарь»), в то время как большинство других исследователей фокусируют внимание на каком-то одном из жанров.
В отечественной историографии «Ньюгейтский календарь» привлекает внимание преимущественно филологов, как предтеча «ньюгейтского романа» и английской детективной литературы, что нашло отражение в диссертационном исследовании и статьях И.А. Матвеенко[80]. Блестящая статья томского историка Н.В. Карначук, напротив, посвящена материалам, идейно предшествовавшим «Календарю», а именно английским плутовским романам, памфлетам, площадным балладам, анализ которых позволяет выявить диапазон, в котором трактовалась вечная тема преступления и воздаяния.
Уникальность интерпретации искомого исторического источника в данном следовании состоит в том, что она базируется на теоретических положениях психологической антропологии, до сих пор актуальных в науках о культуре. По определению Т.Р. Вильямса, «психологическая антропология изучает судьбу индивидов в специфическом культурном контексте и интерпретирует полученные данные разнообразными психологическими теориями»