– Но ты ведь жрец мудрости, а это не менее значимо, нежели жрец храма. К тому же, я не думаю, что оракул даст удовлетворяющее меня возвещение. Ведь оракул и есть женщина.
– Это как сказать. Не забывай, ответы пилигримам дают жрецы.
– Но, по веленью Пифии!
– По чьему велению, доподлинно нам неизвестно. Я, например, получал несколько оракулов. Но слов жрицы не слышал ни разу. Слышал её вопли, стенания, оханья, вздохи. Но ответы давали мужи-жрецы.
– А может Пифией удобно прикрываться другим людям, неизвестным нам, и всё сваливать на неё? – упорствовал сочинитель басен.
– Как знать, как знать, Эзоп. Трудно распознать Пифию. К тому же, никто, ничего, ни на кого не сваливает. Я об этом ничего не слышал и ничего об этом не знаю. Жрице, храму и Летоиду достаётся вся пророческая слава. Причём – вполне заслуженная. И прими к сведению, любезный сочинитель – невеста Аполлона утверждает не то, что удовлетворяет пилигримов, а то, что соответствует действительному положению вещей. Её устами глаголит сама Истина. Это высшая истина! Высокая божественная правда! Во всяком случае, из тех, которыми мы располагаем на сегодняшний день. Или у тебя в наличии более значимые истины?
– Выше всякой истины бывает ещё одна, самая высокая истина, выше которой будет ещё несколько иных, – захихикал Эзоп.
– Позволь, позволь, так ты хочешь сказать, что высшей истины не существует? – вмешался в разговор возмутившийся Анахарсис.
– Почему же – существует! – тут же возразил сочинитель басен. – Однако, смотря для кого и смотря какая истина. Для одних истина – в безднах Вселенной, для других – в могиле, для третьих – в чаше вина или в чечевичной похлёбке.
– А я полагаю, – внезапно вмешался в разговор Клеобул, – причину того, что в прорицалище вещает женщина, следует искать в другом. И она, между прочим, лежит на поверхности. Аполлон – прекраснейший из богов и он, соответственно, доверяется прекраснейшему творению природы, то есть женщине.
– С тобою, Клеобул, не согласятся Фалес и Солон, – возразил стоявший рядом с Клеобулом Питтак. – Фалес скажет, что прекраснее всего законы природы, а Солон станет утверждать, что нет ничего совершеннее законов государства. Впрочем, желательно услышать мнение самого милетянина, а не строить досужие домыслы. Что думаешь на сей счёт, уважаемый физик, большой знаток природы?
– Коль желаете знать моё мнение по данному вопросу, – после недолгих размышлений высказался Фалес, – то оно таково. Из всего Сущего прекраснее всего сама Природа, потом её законы, затем – законы гражданские. И уж потом женщина.
– Неужели женщины прекраснее мужей? – воспротивился Эзоп. – Тогда почему миром правят мужи, а не женщины?
– Кто реально правит миром – это ещё большой вопрос, – с поддёвкой сказал Биант. – Клеобул, к примеру, только тогда принимает решения, когда их одобрят его жена и дочь. Такое же положение вещей