В общем, начальная точка пути определяется точно. Принципы движения проявляются по ходу…. Смело открывайте эту книгу, решительно отправляйтесь в увлекательное поэтическое путешествие. Скучно не будет.
Данила Давыдов
Метафизический спектакль
Бывает, что тексты дышат мистериальным началом, представляя движение от вещи к эйдетическому пространству, они явственно говорят о неявственном. Бывает и так, что они налиты металлом и донельзя конкретны. В поэзии Виктора Авина сочетается будто бы несочетаемое, эти два состояния: визионерство и четкость. Высокое косноязычие футуристов и рокеров позволяет проникнуть в запредметную реальность. Слова сталкиваются, толкают друг друга, выскакивают на соседние синтагмы, играют в самые разнообразные игры, но игры эти максимально серьезны (ибо, как известно, что бывает серьезнее высшей игры?). Слова и словосочетания, кажется, ведут себя неподобающе, переходят дорогу в неположенном месте, но это их поведение убедительно и эффектно. Здесь вообще все очень по-настоящему. Разворачивается и еще одно измерение: своего рода метафизическая притча, произнесенная юродивым. Словесный ряд порождает эффект компактности и сжатости высказывания при смысловом затекстовом просторе: На лужайке в раю толпа / Перед зеркалом. Лай и стон. / Бог: Что вы вертитесь? Это слон. / Народ: Это уши, хвост, хобот, ум / Ноги, бивни, душа, язык…. / Бог: Это слон, говорю вам я. / Народ: А перед зеркалом вертится почему? / Бог: Просто вторая сторона слона / Ему в зеркале не видна, народ… / Ищет смысл.
Мир распадается, но этот распад (как у Хармса. Или Хлебникова. Или Хвостенко) есть нечто подобное Большому Взрыву – образующему новое бытие. Гротеск поведенческий и речевой выводит к метафизическому спектаклю, но этот спектакль – «Мышеловка», за представлением следует разоблачение представленного мира. Постановщик – Виктор Авин.
I. Стихи
Все сметая на пути
ветер бесшумно скользит по планете
его провожают деревья столетий
встречают седые вершины гранитом
и ловят поэты сачками магнитов.
ветер сдирает с деревьев корону
в гранитную пыль превращает Мадонну
и только в железных объятьях поэтов
становится звуком. И после, на этой
последней странице кончается рифма.
и ветер спадает – рождается Нимфа.
у Бога в кармане есть новые ветры
они нас догонят – подхватят в поэты
и мы понесемся опавшей листвою
среди миллионов таких же изгоев
вдоль стылой дороги, безродного поля
кривых деревушек, и девушек, стоя
рядами у стойла которые вечно
коров упражняют резиновым пойлом
и в нас заклокочет убийственной болью
звенящая рифма посыпанной солью
на рану из только что порванных ритмов
и ураганные темпы молитв
очнутся и где-то взорвется поэма
столь бешеным,
праведным,
северным
ветром,
что небо согнется и рухнет планета,
и Бог упадет на безгрешную землю
и Нимфа родит малыша с новой целью
и ветер помчится за новою вестью
и мама подарит мне маленький крестик.
Расскажи мне, снежинка…
Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?
Как моя шляпа из фетра ложилась точно в твою мишень?
В перекрестье ловила меня и поэтому такой кристалл?
По нему изучаю я свой будущий в лето на карте путь.
В завершенье которого забуду я шляпу надеть привстав
И она останется на скамье «окрашено», накрыв июль
И девочка с мамой сейчас идет и ей говорит:
Это не просто сугроб, это просто потом мужчина упал.
Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?
Как летели вдогонку каменья и ангелы наперерез?
А ты все кружилась, чертя и метя в мои следы
Но села на шляпу, которой на мне пока еще нет.
Нет и меня уже здесь, за пазухой я еще!
Карманы не вывернуты и не вершатся события, вниз
Ступает женщина по лестнице в лета (карниз на карниз)
И девочкой смотрит наверх – сугробов пока еще нет…