– Баб Нин, мы с Володькой точно подойдём после обеда – вы дома будете?
– Дома, дома, я всегда дома… – незлобливо проворчала баба Нина уже заходя к себе в дом и зная, что забор так и останется стоять в ожидании, когда приедет сын или внук из города.
Василий подошёл к Володькиному дому, напоминавшему скорее развалины после боевых действий. Дом уже горел, и когда соседям удалось его затушить, они нашли внутри мирно спящего Володьку, у которого уже начали гореть волосы на голове, а кожа на руках покрылась волдырями. Он был даже недоволен, что его так грубо разбудили, и матерился, пытаясь оказать сопротивление. Потом почти полтора месяца Володька провёл в больнице, залечивая ожоги и, не долечившись, сбежал оттуда, спустившись из окна на простыне. С тех пор, как от Володьки ушла жена с детьми, он запил беспробудно. Хотя он и раньше частенько выпивал, но время от времени останавливался, и это было счастливое время для его семьи и соседей. Володька, что называется, был мастер на все руки, и мог сделать практически всё, от утюга до трактора. Но потом светлый период внезапно заканчивался и он становился другой личностью, вечно пьяной и буйной, личностью которая гонялась с топором за женой и детьми, а потом, когда они сбегали и прятались по соседям, он в неистовстве рубил мебель и орал на всю деревню: "Найду, у-у-бью-ю-ю!". Несколько раз его забирала милиция и скрутив, увозила в район, но потом Валя, его жена, приезжала за ним и слёзно умоляла начальство не губить хорошего человека, не оставлять детей сиротами и т.д. и т.п…. Володька, протрезвев, клялся, что он всё, что он больше ни-ни, а потом его отпускали, и через какое-то время он вновь срывался и всё катилось по наезженной колее.
Василий отодвинул калитку, висевшую на одной петле и без стука вошёл в дом, где стоял так и не выветрившийся запах гари. Обстановка в комнате, вернее её полное отсутствие, своим аскетизмом почти в точности повторяла его апартаменты. Всё, что можно было продать или обменять на самогонку, было продано и обменяно, и остались вещи то ли крайне необходимые для Володьки, то ли абсолютно никому не нужные. Это была металлическая кровать, заваленная полуобгоревшим тряпьём, пара деревянных ящиков, заменяющих стол и стул, несколько грязных стаканов, деревянная ложка с обкусанными краями, несколько вилок с отломанными зубьями и несколько тупых ножей. На кровати лежало давно небритое существо, отдалённо напоминающее человека. Оно лежало на спине, широко открыв рот, и не подавало никаких признаков жизни. По лицу существа ползала ещё не совсем проснувшаяся муха.
– Вов, вставай – неуверенно толкнул его в плечо Василий и подумал: "А не случилось ли чего страшного?"
– Хотя что может быть страшнее такой жизни? – подумал я, (автор).
Василий уже сильнее толкнул Володьку, но это не вызвало никакой реакции.
– Давай,