досады отвечал тот и продолжал: Пришла пора сообщить высокому собранию при условии опять же полнейшей и абсолютной конфиденциальности, что находящиеся в моем распоряжении службы или лучше так – службы, подчиняющиеся моим распоряжениям, – не исключают, что истинные корни недавних событий могут тянуться за кордон, а то, что мы наблюдали, есть не более чем верхушка айсберга, то есть разветвленного международного заговора, направленного на дестабилизацию нашей страны и организованного, вероятно, анархистами, которые по причинам, покуда еще невыясненным, избрали нашу отчизну в качестве своей первой жертвы. Очень странно, заметил министр культуры, насколько мне известно, вернее, по сведениям, коими я располагаю, анархисты даже теоретически никогда не предполагали проводить акции такого характера и такого размаха. Весьма вероятно, саркастически ответствовал министр обороны, сведения, коими располагает дражайший коллега, относятся к идиллическому миру его дедов и бабок, а с тех пор, сколь бы странным это ему ни казалось, все довольно сильно переменилось, времена нигилистов, более или менее романтичных, более или менее кровожадных, канули и минули, а теперь перед нами – самый настоящий, неприкрытый терроризм, терроризм истый и чистый, принимающий весьма разнообразные обличья, но по сути всегда остающийся самим собой. Поосторожней, воскликнул на это министр юстиции, не надо преувеличений и рискованных сближений, мне представляется некорректным и, более того, вредным представлять терроризмом – да еще истым и чистым – появление в урнах пары-тройки незаполненных бюллетеней. Пары-тройки, пары-тройки, пробормотал министр обороны, изумлением вогнанный в столбняк, как можно считать парой-тройкой восемьдесят три процента голосов и как можно не понимать, что каждый такой бюллетень есть торпеда, всаженная нам в борт ниже ватерлинии. Вполне вероятно, что мои представления об анархизме безнадежно устарели, отвечал министр культуры, готов признать, что это так, однако же как ни далек я от того, чтобы считать себя специалистом в морских сражениях, знаю все же, что выше ватерлинии торпеда попасть и не может, устройство у нее такое. Министр внутренних дел вдруг как на пружине взвился над столом, явно собираясь заступиться за своего оборонного коллегу, обличить, быть может, столь явно обнаружившийся в совете министров дефицит политической эмпатии, но премьер отрывисто-звонким хлопком ладони по столу установил тишину и сказал как отрезал: Господа министры культуры и обороны смогут продолжить свои ученые и столь увлекательные дебаты по окончании заседания, вне стен этого зала, являющегося, быть может, еще в большей степени, нежели парламент, самым средоточием демократической власти, я же позволю себе напомнить, что мы собрались здесь, чтобы принять решения, которые спасут страну, оказавшуюся перед лицом небывалого еще за всю нашу вековую историю кризиса, а потому считаю необходимым немедленно прекратить бессмысленные словопрения
