Но волны оближут губы,
И успокоят.
Весь мир состоит из камней,
А камни не знают боли.
С точки зрения стандартного языка здесь все неправильно, а на поэтическом языке – шедевр».
Да, там есть светлые строфы, но в целом пространство книги это какой-то нео-декаданс. Печальное угасание, интонации баюкающие. Пусть будет для читателя загадка, ведь были же богатые обещания. Но это не болезнь роста, это такой сознательно выбранный стиль. Вся книга очень стильная. Не в смысле модная, а в смысле выражения стиля и себя самой. Есть, правда, мотивы борьбы.
Против течения грести сложно.
Справлялся с трудом.
Под лодку затягивало водоросли.
Просвечивало дно.
Всё, что ты помнишь – бурые волосы,
Зелёные водоросли,
Песчаное дно.
Всё, что я помню – хотела жемчужину
И плыть под водой.
Такова лирическая героиня Суворовой – сумрачная водяная нимфа, Офелия вологодской литературы. Эмоции не прямые, открытые, а приглушенные и будто бы условные. Если они есть -это, скорее, исключение, чем правило.
пусть этот стишок – коротенький и невзрачный,
написанный просто так, как говорится, в стол,
станет моим немного надломленным счастьем,
самым обычным счастьем,
вернувшимся в дом.
такое бывает, когда напряжённо любишь —
времени не щадя, не считаясь ни с чем,
радуешься беспредельно и даже ликуешь,
впервые за много лет – ликуешь,
не спрашивая, зачем.
Иной читатель еще подумает, светлый это стих или нет. Но для помнящих раннюю Суворову, многие тексты которой были сосредоточием горя, тот сочтет данный стих довольно светлым. По степени открытости и эмоциональности, пожалуй, выделяется стих «Это самое первое наслаждение…» Непривычный словарь, но довольно гармоничный, и в нем даже невольно проступает рифма.
после, после, но только не мне, а другим
расскажешь, как снег превратился в лёд на твоей реке,
расскажешь об уходящей под лёд воде,
и из чего складывается удача, расскажешь,
о денежке, показанной тогда луне,
монетке во внутреннем кармане на рукаве.
и всё это выстроится в неровный ряд —
белого озера невидимый циферблат.
из чего, из чего сделаны крылья твои,
бумажное оригами, папье-маше?
после, после расскажешь всё обо мне.
Психологическое напряжение книги достигает высшей точки, и центральным понятием снова становится боль, как и вранних стихах. То есть, это тот же автор. Только внутренне