– Ма? – отскочило эхом от стен.
Никого. Только записка: «Суп в кастрюльке.»
«Опять этот суп! Даже без голой косточки! Ну почему мы не можем жить так же, как другие?» – Настя схватила сухарик и разревелась, сев прямо на пол кухни. Можно было выть, кричать и не думать, что кто-то услышит. Да и пусть бы услышали! Может, сжалились и подарили новую обувь или, хотя бы, угостили конфетой. Никому нет до нее дела…
Дверь снова заскрипела старыми петлями.
– Настя, ты что, в обуви зашла в дом?
– Нет у меня больше обуви! Это все Лилька со своими подружками! А ты еще дружить с ней заставляешь! Сестра?! Да не сестра она никакая!
– Найдем тебе обувь, Настюш. Дотянем до зарплаты. А про Лилю так не говори. Родная, всё-таки. Глупая она еще просто и избалованная. Повзрослеет.
– Не верит она, что мы сестры. Говорит, отец ей сказал, что вру я.
– Кровь от слов разной у вас не станет.
– Нас в поход собирают классом, мам…
– Настя, нет.
– Я все равно пойду!
* * *
Настя старалась идти позади всех или впереди. Со всеми вместе не получилось – ветки больно кололи в спину, запутывались и выдерали волосы… Хорошо, что камней нет в лесу, иначе и их бы взяли в руки Лилька с подружками. Даже учительница не приструнила. Крутые. И материнские наставления только в голове крутятся: «Терпи. Терпи…» А глаза у Лильки надменные. Ротик скривила на один бок, губки сжала. Кто сказал, что похожи? Настя не гримасничала так ни разу. Походка ни как у Лильки. Лилька нос задирает, плечи откинуты. А Настя, могла б, свернулась клубочом, да покатилась. Лишь бы не заметили.
Привал. Березки вокруг, посередине поляны бугор. Весь класс на этом бугре разлегся. Настя сунулась, но Лилька только зыркнула в ее сторону с самой вершины. Пришлось у единственной елки примоститься.
Все болтали, жевали яйца, помидоры, колбасу… А Настя своими дурацкими сухарями давилась. Их тоже ненавидела сейчас.
Вдруг зашевелился бугор, заходил ходуном. Бросились все врассыпную с визгами и криками. Лилька в толчее замешкалась, а бугор уже в медведя превратился. Встал, лапы раскинул, ревет.
Лилька под ним где-то оказалась. И никого рядом из подружек. Одна Настя на поляне осталась. Оцепенела от страха. А медведь к Лильке. Та в комочек сжалась, руками голову закрыла, как Настя, когда с нее подружки лилькины сандали срывали. Только глаза из-под ладоней по поляне умоляюще шарят.
Вздрогнула Настя. Бросилась к Лильке, схватила за руку, от медведя к елке оттащила:
«Лезь скорее!»
Ветки тонкие. Сидели дрожали обе.
– Насть… Спасибо, что вытащила меня. Не должна была. Я б на твоем месте смотрела и радовалась…
– Лиль, сестры мы. Я у мамы в шкафу нашла решение суда. С собой взяла, чтоб тебе показать. Мы близняшки или двойняшки… Тебя при разводе папа забрал, а меня с мамой оставили.
– Блин, а я отцу верила. Прости, Насть. Я же всегда о сестре мечтала.
– А почему издевалась?
– «Бей