– От ку… – Раничев запнулся. И вправду – от кого? Хотел поначалу брякнуть, что от купца такого-то, да вовремя вспомнил. что нету у купцов таких прав – хватать кого ни попадя да тащить в поруб. Пока что напуганы мужики, а вдруг о чем догадаются? Тогда что? Бежать аль кинжалом? – От сотника Гермогена, – сообразил наконец Иван. – Что со стражами волею князя Олега Иваныча для пригляду в Угрюмов-град послан.
Мужики остановились в отдалении, еще раз поклонились до самой земли и исчезли в синем мареве ночи.
Хотя, конечно, никакая еще и не ночь была – вечер. Просто стемнело быстро, чай осень, да и непогодь, эвон, дождище-то, так и моросит, так и сыплет, уж скорей бы, право, морозец. Надоели уже и сырость, и грязища. Однако надо бы что-то думать насчет ночлега, да и поесть бы не худо. Неужто корчмы никакой в городе нет или двора постоялого? Уж никак не может не быть, вот только где теперь найдешь-то? У татей надо было спросить, да вот догадался поздно.
– Эй, человече! – пройдя несколько десятков шагов по направлению к недостроенным городским воротам, Раничев увидал стражника. Надо же, и где ж ты раньше-то был? В проржавевшей кольчужице, укрывшись от дождя коротеньким серым плащиком, в шишаке с отломанным флажком-еловцем, страж представлял собой жалкое зрелище. И как только такого взяли в дружину? Ха! Иван хлопнул себя по лбу. В какую там дружину? Откуда она здесь? Ополченец, может, даже и холоп чей-нибудь али закуп – вот и несет службишку. Ух, и погодка же!
Стражник обернулся на крик, на всякий случай воинственно выпятив вперед короткое копье-сулицу. Дождавшись, когда одинокий путник подойдет ближе, спросил грозно:
– Кто таков будешь?
– Иван Козолуп, – еле сдерживая смех, отрекомендовался Раничев. – Звенигородца Козолупа Кузьмина сын, компаньон купецкий.
– Кто? – удивленно переспросил воин, с виду – совсем еще мальчишка, узколицый, губастый, худой, правда – высок, верней сказать – длинен.
– Купчишка, – пояснил Иван. – Купца Селифана Рдеева приказчик. Слыхал небось про Селифана-то? Человек известный.
– Слыхал, – кивнув, стражник вскинул глаза. – А чего тут один в дождь-то?
– Да возок в лесу застрял, эвон, за рекой, – Раничев неопределенно махнул рукою. – Вытянуть бы, да покуда охочих искал, провозился. Теперь-то уж все – темнища. А ты сам-то из княжьих будешь?
Отрок протяжно присвистнул:
– Тю! Скажешь тоже! Из княжьих… Кабы был из княжьих, рази б в этакой рванине стоял бы? – он тряхнул мокрым плащиком и, громко шмыгнув носом, пожаловался: – Надоело тут – жуть. Скорей бы уж смена.
– Э, так ты из ополчения, – закивал головой Раничев. – Местный, что ль? Уцелел, брат!
– Не, дядько, – стражник замахал руками. – Что ты, не местные мы, прихожие. Со Пронской землицы смерды, язм да батюшка мой Прокл.
– Вон что… А тебя-то как кличут?
– Лукьяном. – Воин опять шмыгнул носом. – Не слыхал ли, петухи пропели?
Раничев отмахнулся:
– Не, не слыхал. Да и откель тут петухи-то? Супостат, поди, всех переел-пережарил.
– Да