Эти же «без бога в голове», и для них нет ничего святого, кроме наживы. Причем самыми жестокими средствами: похищением людей, пытками и смертью. Ему припомнился случай годичной давности, когда они захватывали банду отморозков. Та была немногочисленной, но дерзкой и жестокой. Имела на счету убийство полицейского, занималась рэкетом.
Выкрала у московского банкира малолетнюю дочь и держала ее на даче в Балашихе, вымогая у отца крупную сумму в долларах. А чтобы он был сговорчивее, прислали бандеролью отрезанный палец. Жена с инфарктом оказалась в больнице, супруг за ночь поседел, но нашел в себе смелость обратиться в органы.
Путем оперативной комбинации то место установили, дом окружили, и бандитам предложили сдаться. Когда же те отказались, пошли на штурм, потеряв лейтенанта Гену Маркина. Рэкетиров положили всех, включая главаря, но девочку не спасли. Бандиты закололи ее финкой.
– Чего молчишь, Алексей Иванович? – прервал размышления Орлова Левитин, сидевший между ним и водителем.
– Вспоминаю, как брали банду Черепа, – смял тот в пепельнице окурок.
– Лучше не вспоминай, крыша поедет. Ты вот раньше отправлял на небеса духов да ловил шпионов, а я всю жизнь в этом. Кстати, эта тварь была не самая жестокая. Есть похлеще. Взять тех же курганских. У них, чтобы войти в доверие, нужно убить кого-либо из друзей. Моему Кукушкину в этом плане повезло. У него, как у приезжего, в Москве таких не оказалось, обошелся двумя гольяновскими.
Между тем в салоне настроение было более мажорным. Старший опер, Вася Нечай, рассказывал анекдот, остальные внимали.
– Было, значит, это в СССР, при Андропове, – пучил черные глаза. – Поступает в ОБХСС заявление бдительных граждан на старика соседа. Мол, живет не по средствам. Каждый день ужинает в «Арагви», летом ездит на курорт в Крым, а зимой в Юрмалу – просим проверить. Начальник вызывает опера, поручает это дело. Вечером тот идет в «Арагви», все точно. За одним из столиков сидит объект, пьет армянский коньяк, закусывает балыком и черной икрой.
«Разрешите?» – подсаживается к нему опер.
«Будьте любезны».
Тот достает ксиву:
«Я из обэхээсэс. На какие деньги гуляем?»
«Я заключаю пари и всегда выигрываю», – отвечает дед. Мент сомневается.
«Ну что же, давайте проверим. Спорим на сотню: укушу свой глаз?»
«По рукам», – кивает собеседник.
Дед вынимает у себя один глаз (тот оказался стеклянный), кусает и вставляет на место.
«Ну, хорошо, – отдает сотню опер. – Это все?»
– Почему? Могу укусить и второй. Спорим еще на сотню?
«Ну, это ты заливаешь, – думает мент. – Ведь не слепой». И вслух:
«Спорим!»
Дед, вынув вставную челюсть, кусает второй глаз. Мент в трансе.
«Здорово, – отдает деньги. – А что еще можешь?»
«Написать тебе в ладонь, и будет пахнуть “Шипром”».
«Врешь!»
«Точно».
Короче, спорят еще и идут в мужской туалет, где старик делает «пи-пи» куда следует.
«Что-то “Шипром” не