– Все нормально?
Я кашлянула в последний раз, наконец прочистив горло. «Осторожнее, Эмбер. Осторожнее».
– Ага. Все в порядке.
– Ты… ухо… так мило. – Середина фразы потерялась в общем гвалте.
– Что?
Протянув руку, он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо, потом нежно провел пальцем по одной из сережек, которые я надела специально для сегодняшнего вечера. Это были золотые ловцы снов с маленькими кусочками янтаря. Наверное, он произнес какой-то комплимент насчет них.
Мой пульс ускорился.
– Спасибо.
Он сказал что-то еще, но я покачала головой, не в силах различить ни слова. Он наклонился к моему уху.
– Давай найдем местечко потише.
От того, как его теплое дыхание коснулось моей шеи, нервы словно вспыхнули огнем.
Прия строила глазки Зейну и была слишком увлечена этим занятием, чтобы заметить мой уход, поэтому я позволила Робби взять меня за руку и увести в другой конец зала. Мы протиснулись сквозь толпу, стоявшую у бара, и Робби распахнул огромную дубовую дверь, которая была немного приоткрыта. Щелкнув выключателем, он закрыл дверь за нами, и она тут же отсекла гам, превратив его в приглушенный гул. Здесь не было никого, кроме нас.
Наедине.
В каком-то богато отделанном приватном зале в ресторане.
Одни.
Мое сердце раздулось, словно готовый лопнуть воздушный шарик. Я по-прежнему ломала голову, с какой стати Робби захотел общаться с такой двинутой любительницей музыки, как я, но каждый раз, когда мы встречались, напряжение между нами нарастало.
– Ну так… в чем дело? – спросила я.
– Я просто хотел ненадолго уединиться с тобой. Тут жарко.
– Ага, народу много набилось. – Я отпила немного сидра, чтобы чем-то себя занять.
– И шумно, – сказал он. – Может, тебе стоит поиграть на пианино. Тогда ты их всех заткнешь. – Я хихикнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Так вот, я поговорил с Сашей о твоих композициях.
– О, правда? – А, так, значит, он притащил меня сюда, только чтобы поговорить о пьесе. После нашего разговора я послала Саше записи для первого и пятого актов «Ромео и Джульетты», и мне не терпелось работать дальше. Но я не знала, успела ли она их послушать.
– Ага. Сегодня я снова ее поспрашивал, и она сказала, что театральный клуб согласен. Ты будешь работать над «Ромео и Джульеттой».
– Что? – воскликнула я. Поверить не могу. Это и правда случится. На самом деле. – Боже, боже мой, спасибо. – Я бросилась к нему и каким-то образом ухитрилась обнять его, не переставая подпрыгивать на месте. Он рассмеялся, и я отстранилась, смутившись такого всплеска эмоций.
– Рад помочь, – сказал он. – Я понимаю, каково это – мечтать о чем-то столь масштабном.
Я помахала ладонью, как веером, безуспешно пытаясь охладить лицо.
– А твоя мечта – бейсбол, верно?
– Ага.
– Твои братья ведь тоже играют? – В местные новости как-то раз попала информация о том, что одного из его братьев в прошлом