– А попить? – Вовчик показал, как глотает воду из воображаемого стакана.
Начальник скрылся и появился через несколько секунд с глиняным кувшином. Без рисунков и другого выпендрежа. Протянул его прямо через прутья решетки. Беря кувшин, заключенный внимательно осмотрел лицо надзирателя – оно как раз попало под свет лампы.
Темно-смуглая, почти черная кожа. Бритые пухлые щеки, правильный овал лица с массивным подбородком и достаточно тонким для такого овала носом. Черные глаза, тонкие губы и густые брови на выступающей надбровной дуге. Но самое любопытное находилось в центре лба: четкая, идеально круглая татуировка или фиг знает как нанесенный рисунок размером с двухкопеечную монету. Круг, в центре которого четко прорисованное дерево с длинным стволом и зонтичной кроной. Казалось, что видно каждый листок и рисунок коры, хотя это невозможно из-за размеров и освещения.
«Я влип, – окончательно решил про себя Вовчик, принимая воду. – Светящаяся баба, теперь дикарь с невозможным портаком. Дела… но ничего, прорвемся! – подзадорил себя. А если честно, настроение было ниже плинтуса. Впрочем, попив воды, немного его приподнял. Много ли надо человеку для счастья? Пожрать надо. С этим придется подождать, но накормят, раз воды принесли. Страдалец тщательно перебрал солому, откидывая наиболее вонючие пучки, и лег на нее, стараясь не думать о еде и тем паче о собственном положении. Не заметил, как уснул. Свитер и кожанка грели вполне достаточно.
Вовчик страдал многими «пунктиками», или, если угодно, комплексами, но рефлексию, то бишь самоедство, переживание о своей несчастной доле отрезало еще в Афгане во время третьего «крутого поворота». Теперь это очень пригодилось.
Разбудил его громкий стук по решетке вместе с воплями:
– Гар-гар-гар! – Подъем – ясно без перевода.
Вставал медленно, куда торопиться зэку? Но от удивления невольно ускорился. Здоровенный надзиратель согнулся в поклоне перед молоденькой девушкой. Сказать, что она красива, – значит промолчать. Она была ослепительна. Совсем как та, на дороге, только моложе и платье-туника синего цвета, а не белое. Ослепительно красива, без косметики, но опять-таки какой-то кукольной красотой, чувствовалось что-то ненастоящее. Невозможно определить что, но чувствовалось, и все тут.
Здоровяк открыл решетку, но вошел в камеру не он, вошла девушка. Хрупкая и беззащитная.
«Ни хрена не беззащитная», – понял Вовчик, увидев выражение больших зеленых глаз. Высокомерно-презрительное с чувством абсолютного собственного превосходства и силы.
– Здравствуйте, мадемуазель, – произнес он с самым изящным поклоном, на который был способен.
– Гар-гар, гар. Гар-гар-гар? – надменно спросила она. Причем так,