– Мы обе знаем, кто я тебе, вот и зови меня бабушкой!
Я обомлела, резко посмотрев в ее глаза, утонувшие в грусти. Она за меня переживает? Вот вам и «старая карга», не желающая видеть внучку…
– Спасибо, ваша св… бабушка, – тронутая таким исходом, пробормотала я, вернув взгляд светлому восточному ковру на полу.
Едва сдерживая слезы, она кивнула и вышла из гостиной, оставив меня наедине с молоденькой горничной. Веселая девушка с продолговатым лицом и кучей веснушек на щечках проводила меня по лестнице на второй этаж, исподволь с любопытством осматривая мои шляпку и платье. Я вошла в комнату вслед за ней. Чудесная спальня. В немного устаревшем стиле неоклассицизм, или ампир, в котором все фундаментальное, симметричное и одновременно прекрасное.
Показав мне все, горничная тут же упорхнула, и теперь я могла наслаждаться красотой комнаты, не опасаясь странных взглядов.
Бело-желто-золотое… Не передать, как гармонично смотрелась моя солнцем залитая комната. Я медленно прошлась, разглядывая обстановку, как в музее. Наверно, это бывшее пристанище для гостей, ведь эти цвета не считались женскими и не подходили к дамским будуарам.
Великолепие апартаментов поражало воображение: позолоченные канделябры, огромное зеркало в кружевной оправе и цветы… Живые цветы! Крупные осенние хризантемы с терпким запахом.
Еще раз понюхав стоявшие в вазе «золотые шары», я побрела дальше. Приоткрытое окно вместе со звуками улицы пропускало сюда и резвый ветерок, шкодливо резвящийся в золотистых шелковых занавесях.
Большую часть своей жизни я прожила в замкнутом мирке орбитальной станции, в котором были тысяча маленьких спален на четвертом уровне и длинный-длинный коридор, ведущий в сектор классов. Да, там было чисто, уютно и практично, но не было живой красоты. А тем более цветов, выросших на открытом солнце…
Выглянув в окно, я вдохнула терпкий аромат каких-то осенних цветов желтых и бордовых оттенков, растущих на улице непосредственно за подоконником. Но больше всего мне нравился ветер! Ветер… Я задумалась.
Как здесь все прекрасно! Не сдержав ликования, я покрутилась по комнате в танце, задыхаясь от восхищения…
В реальность меня вернул уличный шум и ругань торговки на неловкость нанятого мальчика… Вспомнив, что к обеду по традиции мне еще предстоит переодеться, оставив радость на потом, я приступила к работе, наперво сняв с себя дорожное платье. Корсет я тоже надела сама, так как он был изготовлен для меня специально. Он мог застегиваться, как принято в начале этого века, только впереди, а мог закрываться на вакуумные зажимы, спрятанные под тканью для моего удобства. Конечно, я немного опередила время, заказав корсет с бюстом, который будет изобретен во Франции только в тысяча восемьсот тридцать восьмом году. И хотя всячески старалась сделать все как положено в этом времени, но некоторые вещи мне были нужны по работе. Вдруг появится необходимость отбыть куда-либо, не ставя в известность прислугу? Как