Слава закрыл глаза и расслабился, в душе царило опустошение, его накрыла волна депрессии. Полная безнадега… Он лежал и размышлял о том, что случилось и что его ждет.
«Ну хорошо, вот сделали из меня Терминатора – а дальше-то что? Я, например, встал и поотрывал им головы. И убежал. А куда я убегу? Ну куда-куда, в город, например. Пристроиться куда-нибудь, найти дело. Нашел – правда, не представляю, какое дело, и что дальше? Всю жизнь, например, мусорщиком работать или дворником? А есть ли у них вообще-то дворники? У них пол сам дерьмо жрет – какие мусорщики? Я мыслю категориями нашей цивилизации, а о них ничего не знаю! А как узнать? Где взять информацию? Почему-то мне кажется, что эти подонки не захотят, чтобы я поотрывал им головы. Точно как-нибудь об этом позаботятся. Странно… почему я ничего не чувствую? Он же меня накачал, как курицу на птицефабрике. Помню, показывали, как лежат тушки забитых кур, опускается такая здоровенная люстра с химикатами, и п-ш-ш-ш-щ-щ-щ! – загнали в кур заряд шприцов. Курица остается розовой и красивой. А мы потом жрем эту гадость. Вернее – жрали. Теперь я жру какие-то брикеты и что-то, имитирующее нормальную жратву. А что именно – кто знает? Но вся штука в том, что я готов жрать эту пакость еще лет сто – уж больно хочется посмотреть, что там дальше будет! И бабы эти… зеленые. А ничего так бабы-то… Не отказался бы!
Чего это я? Только недавно бабы казались мне странными и совсем не вызывали интереса как сексуальные объекты. Слишком чужие. А теперь… упс! Горит все. Горит, ох как тело горит! Зудит! А-а-а-а-а! Похоже, у меня температура! Началось! Ох, Господи, прости меня за все мои прегрешения и прими… Чего это я сразу молиться начал? Я же всегда атеистом был… Приперло? Ага, приперло. Как солдаты-коммунисты перед атакой – читал. Выскакивали они под пули… Господи, пронеси! А-а-а … как мне плохо! Сейчас вытошнит… тьфу! Задохнусь ведь! Твар-р-ри-и-и! А-а-а! А-а-а! Почему я не теряю сознания… ой как ломает… больно… твари! Убил бы! Разорвал бы! Зубами! Руками! Растоптать! Бить! Крушить! Убивать! Резать! Рвать! А-а-а! Что со мной?! Такой приступ злобы… урр … мерзость какая… и все выблевал – желчь одна идет! Твари! Не могут под какой-нибудь анестезией свои гребаные опыты проводить! Твари! Убить! Разорвать! Сокрушить! Бабы! Бабы! Подмять… любую! Лишь бы баба! Прикоснуться… Ласкать… ласкать…насиловать… Бить, крушить! Бабу! Всех убить! Всех уничтожить! Оторвать руки, ноги, голову! Убить! Убить! Ох, что со мной делают, твари – точно чем-то накачали! А как горит все тело, и кости ломит… Боже, какая боль. Не могу терпеть…» – Слава потерял сознание и со стоном погрузился во тьму.
Через какое время он очнулся – не знал. В голове была пустота. Чистая, звенящая, как апрельский вечер. Ни мыслей, ни желаний – белый лист. Попробовал пошевелиться – получилось. Захваты убрали. Посмотрел на руки-ноги – вроде как