Рукоплесканія обильныя были слышны и звуки одобренія, ободрительно гудѣла земля.
– Почто одни всѣмъ владѣютъ, а иные, работящіе до смерти, ничего не имѣютъ? Почто терпимъ мы жрицъ и жрецовъ растучнѣвшихъ, истекающихъ тукомъ? Помните: они не выше насъ – ни въ чёмъ. Они, какъ и мы, любятъ хлѣбъ, вино, дышатъ однимъ съ нами воздухомъ, піютъ воду съ жадностью. Почто одни купаются то въ прохладѣ, а когда наскучитъ имъ сіе, нежатъ тѣла свои на солнцемъ: а не гнутъ три спины подъ нимъ вседневно и не испепеляютъ – солнцемъ – плоть свою въ работахъ многихъ? Они, какъ и мы смертны, и имъ, какъ и намъ, не дано вкусить безсмертія. И плоть ихъ бренна и издаетъ смрадъ, случись имъ смежить очи. О, мы принудимъ смежить ихъ очи: навѣкъ! Навѣкъ!
– Навѣкъ! – вторьемъ въ пространствахъ окрестныхъ отдавался возгласъ толпы.
– Слѣдуй за мной: тотъ, кто не въ силахъ болѣ чувствовать на выѣ цѣпи раба – зримыя и не зримыя; кто готовъ сложить главу свою въ сѣчѣ великой; кто готовъ достойнѣйшей смертью – на полѣ брани – оплатить убогое свое бытіе, влачимое доселѣ.
Стоитъ отмѣтить: не всѣмъ были близки огненныя слова Акая: ежели недавно-попавшіе въ рабство и нужду горячо привѣтствовали пламенныя его слова, то рабствовавшіе съ рожденія, привыкшіе къ обездоленности, свыкшіеся съ нимъ, стояли молча, не выражая покамѣстъ ни согласія, ни несогласія.
– Клянуся богами и богинями Крита, что говорилъ отъ сердца, не лукавя, безхитростно, какъ думно мнѣ. И да настигнетъ ихъ моя злоба, черная, якъ Нощь, и мгновенноразящая, якъ молнія небесная. Клянуся! И боги да сопутствуютъ дѣлу нашему! Искрушимъ темницы, гнетъ мы свергнемъ, ярмо въ прахъ мы разобьемъ, и троны навѣкъ падутъ! Клянуся! – металъ молніи Акай.
Многоголосое и гулкое «Слава Акаю!», разрѣзая аэръ тьмою выкриковъ, громогласно и зычно раздалось – вслѣдъ за молніей словъ Акаевыхъ – и было слышно въ еще долго гудѣвшихъ земляхъ.
– «Свобода» – кричатъ наши уста, ибо Свобода, богиня нонче неизвѣстная, въ душѣ воцарилася, она правитъ бытіемъ моимъ, она – суть моя! – всё болѣе и болѣе разгорался Акай. – Но свобода моя должна еще стать свободою всѣхъ; я болѣе не въ силахъ быть свободенъ одинъ, въ одиночку, словно тайкомъ. Со Свободою ринемся мы въ бой противу господъ, отобравшихъ Её у насъ. И да окрылятъ насъ и прочіе боги и богини. И да погибнемъ – но съ именемъ Твоимъ – на устахъ. О сыны Крита, перекуемъ на мечи: орала, серпы, плуги, косы! Якъ камень, въ море брошенный, круги