Неожиданно мантихора замолчала и качнулась, чуть отклонившись в сторону. А затем, как только острие Гасителя дернулось за ней, со всего размаха ударила своим огромным как парус крылом. Лишь в самый последний момент Осси успела пригнуться, но, как оказалось, метила гадина не в нее. В том смысле, что не в голову.
Обдав леди Кай сильнейшим порывом ветра, заставившим девушку пошатнуться, широкое кожистое полотнище пронеслось совсем рядом и с чудовищной силой ударило по руке, выбивая меч.
На ногах Осси удержалась, а вот меч, описав в воздухе замысловатую кривую, отлетел далеко в сторону. Тварь, воодушевленная этой маленькой победой, взревела громче прежнего и, не обращая на порванное почти до половины крыло, продолжила переть дальше. И в этой ситуации леди Кай не оставалось ничего другого, как потихоньку пятиться назад, придерживая онемевшую от сильного удара руку…
А у часовни в это время разворачивалась совсем другая война.
Хилависта перестал скакать с места на место как ополоумевший мячик, и теперь неподвижно застыл возле входа всего в паре шагов от мантихоры. А с ней, похоже, было что-то не так, а может, даже, и совсем не хорошо.
Несчастное существо, покачивающееся на полусогнутых лапах напротив хилависты, было сейчас жалким подобием того могучего и роскошного зверя, хищной красотой которого восхищалась давеча леди Кай. Широкие крылья опали наземь грязным тряпьем, мощный хвост, который только что шутя и играючи дробил белоснежные плиты, теперь обвис и мелко подрагивал от пробегавших по нему судорог, а от тела мантихоры по направлению к хилависте струились, извиваясь и сворачиваясь в дымные кольца, узкие дорожки то ли истекающей силы, то ли самой жизни. Были они тонкими и бледными, но было их превеликое множество, а оттого казалось, что зверь просто растворяется в полуденном воздухе, становясь прозрачным и похожим на тень. Причем, на тень почти досуха выпитую.
Хилависта же, напротив, стал, вроде, даже ярче и контрастнее, а еще по нему время от времени пробегали какие-то зеркальные волны, разбрасывая вокруг целые россыпи солнечных зайчиков. Затем поверхность его мутнела, становилась белесой, после чего постепенно возвращалась к своему первозданному бледно-зеленому окрасу. А потом все повторялось вновь и вновь, все убыстряясь с каждым таким циклом.
В общем, выглядел он много лучше своего противника, хотя, что он там такое творил и как этого добился, оставалось большой загадкой…
А Осси все продолжала отступать, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации. Руку начинало покалывать, и это означало, что кровоток в ней понемногу восстанавливался, но это была пока единственная хорошая новость, а в остальном…
«Посох…» – предложила Хода.
– Нет, – качнула головой