Холл главного здания Дипломатического корпуса при Единой всеблагой матери-церкви навевал тоску, повергая в уныние запыленной тяжелой лепниной на темном потолке. Вздымающиеся ввысь колоны из темно-зеленого мрамора подавляли одним своим видом, а обитые дубовыми панелями стены создавали ощущение склепа.
Госпожа кардинал Злата Пшертневская вышла из кабинета главы Дипломатического корпуса, гулко цокая каблуками по серым плитам мраморного пола. Это цоканье раздражало. Пшертневская остановилась, раскрывая портал при помощи амулета. Секунда – и она уже в отделе, в своем кабинете. Женщина устало опустилась в кресло, скрыв лицо в ладонях.
– Что-то случилось, ma daeni? – Князь материализовался возле нее.
Злата вздрогнула – она до сих пор не привыкла к тому, что Эрик имеет привычку появляться столь неожиданно и совершенно беззвучно.
– Ma daeni? – Чародей бережно взял ее за руку. – Я почувствовал, что тебе плохо, ma daeni. Что случилось?
– Глава корпуса кардинал Дэпле, это заплывшее жиром, трясущееся недоразумение в рясе, хочет распустить отдел, – едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на ругательства, с трудом выговорила Пшертневская. – Утверждает, что от нас больше проблем, чем пользы. – Она потерла висок. – Ему, видите ли, надоело выслушивать претензии инквизиции!
– И это после всего того, что отдел сделал для церкви? После того, как отдел не раз вытаскивал и корпус, и синод из неприятностей?! – Князь сердито вскинул бровь.
– Мне сегодня припомнили все: и Мадрид с Мальборгом, и тот инцидент с инквизицией полугодичной давности, когда мы чуть не разнесли их штаб…
– Они не посмеют распустить отдел! Отношения с древними еще не настолько стабилизировались, – обоснованно возразил Эрик. – И вряд ли когда-нибудь достигнут полного равновесия.
– Мне удалось выбить два месяца отсрочки, – сообщила Пшертневская. – Если за этот период отдел не получит ни единого нарекания от кого бы то ни было, нас оставят в покое… на время. Если что-то все же случится – нас распустят немедленно. Господи, я так устала…
Князь ди Таэ сочувственно взглянул на любимую женщину. Видно, ситуация дошла до предела, если она так сказала. Он знал: Злата никогда не произносит подобных вещей вслух, никогда ни на что не жалуется, даже ему. Все-таки ее покойный отец основал этот отдел, а Злата – истинная дочь своего отца!
– Иди ко мне, – просто позвал князь, ласково усаживая ее к себе на колени.
Женщина доверчиво прижалась к чародею и спрятала лицо у него на груди.
– Все будет в порядке, – пообещал Эрик, успокаивающе проводя ладонью по ее волосам. – Мы продержимся. Отступать некуда, ибо мы все здесь слишком крепко связаны.
Пшертневская молча кивнула, соглашаясь. Говорить не хотелось.
В дверь деликатно постучали, и на пороге возник пожилой секретарь. Ему уже не впервой было заставать госпожу кардинала сидящей на коленях князя ди Таэ, а поэтому,