– Привет… Нет, пожалуйста, не говори ничего, – голос Анники прерывался и был взволнованным.
– Сейчас не лучшее время для разговоров, Анни…
– Нет, молчи! Я думала над тем, что ты сказал. И ты прав. Ты как будто читал мои мысли, которые я старалась скрыть от самой себя. Ты представить себе не можешь, как часто по ночам эти мысли посещают меня, как бы упорно я ни старалась прогнать их от себя. Я хочу попробовать построить отношения с тобой.
– Почему со мной? – я не мог переварить услышанное.
– Потому что ты понимаешь меня, мои чувства и… постоянно удивляешь меня.
Кхм… видимо что-то от отца я всё-таки перенял.
– Ты хотел шанс? Ты получил его. Мы проведём оставшееся время в Хельсинки вместе, ты будешь прилетать ко мне в Лос-Анджелес. После того, как ты закончишь институт, мы будем жить в Америке, – она, захлебываясь, пересказывала мне все прелести нашей совместной жизни. Наверное, я сошёл с ума, потому что в целом и в частности картина мне нравилась. Мне двадцать пять, я взрослый самостоятельный мужчина. Так почему бы и нет?
Скорее всего, мысли о Тине, Кристине, Веронике, Лайне и многих других, чьих имён я не помню, но лица которых до сих пор всплывают в памяти, заставили меня захлебнуться в собственной никчёмности и жалости к себе. А иначе чем объяснить это помешательство?
– Лаури, ты там? Ответь же мне! Лаури! – Анника кричала в трубку.
Я не мог ответить. Я сжимал трубку в руке и кружился с ней в ритме вальса. Люди смотрели на меня и улыбались. Наверное, они завидовали тому, какой я молодой, счастливый и сумасшедший.
Глава 9
Всё время перед отъездом мы провели вместе. Квартира Анники была в нашем распоряжении, я даже успел перевезти туда самые необходимые вещи и создал собственный уголок.
Небольшой столик возле окна был завален моими любимыми книгами и газетами, на кипе журналов для мужчин расположились несколько флаконов с туалетной водой, ручки, простой карандаш и листы А4. Я люблю рисовать. Лица, портреты, природу, очертания тел. Но только простым карандашом. Не потому, что для меня «жизнь – это пианино, клавиша чёрная, клавиша белая». Я стараюсь относиться к жизни, как к радуге. Но в рисунке мелкие штрихи, точность и детали для меня намного важнее цвета. Цвет отвлекает и прикрывает ошибки.
Привычка делать зарисовки появилась у меня в школе. У каждого ученика был свой способ борьбы со сном во время урока. Кто-то менялся записками, кто-то сладко спал. Я же сидел за первой партой, окружённый отличниками и занудами. Однажды я смотрел на учителя и пытался представить его в смешной одежде. Или с нелепым выражением лица. В шляпе ведьмы или костюме клоуна. Зрелище было таким забавным, что я достал тетрадь и попробовал нарисовать то, что видел. К моему удивлению получилось довольно неплохо, и практически на каждом уроке я оттачивал своё мастерство. Смотрел в окно и делал