Тёмка невольно начал вспоминать свою жизнь, сравнивая её с этим благополучным мажориком.
Ему было шесть лет, когда его отец и мать погибли в автокатастрофе. Он оказался в Интернате. Вот так, в такие годы и началась его взрослая жизнь. Когда ему было десять – в первый раз сбежал оттуда. Жил с бомжами, но через два месяца его нашли и вернули обратно. В двенадцать лет, когда мальчика хотела усыновить одна американская пара, он опять сбежал. А как не сбежать, если его друг, старше на три года, еле возвратился оттуда. Такое всем рассказывал – волосы дыбом на голове вставали. Тошнить начинало только от одного эпизода, что приёмная мать заставляла его сосать сиську. Это ихние психологи учат, – так она превратится из приемной матери в настоящую. Тёмка был очень симпатичным пареньком – волосы чёрные, глаза синие, а улыбка обезоруживающая. Конечно, он сбежал, когда приехала чета янки, положившая на него глаз. Всё лето жил с цыганами. Эх, чему они только его не научили. Цирковое училище отдыхает и прочие иллюзионисты. Но потом беглеца вновь отловили, и опять интернат. Больше он не убегал, потому что чувствовал в себе уже силу, мог постоять за себя сам, закончил там одиннадцать классов, кстати, на четыре и пять, ходил в разные спортивные секции. На носу уже восемнадцать. Осенью в армию. А сейчас пока в Москву…
– Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром, французу отдана. Ведь были ж схватки боевые, да говорят еще какие, недаром помнит вся Россия про день Бородина, – а это уже мысли второго паренька. Мажорика, как назвал его Тёмка. – Нет, надо прозу повспоминать: «Вы видели когда-нибудь Днепр? Ой, нет, надо отвлечься… Как начинаешь репетировать, так опять дрожь и волнение. Хватит, ещё на экзаменах натерплюсь. Хотя есть опыт, как-никак второй раз буду поступать. Знаю я эту кухню всю. Но надо обязательно поступить, а то предки не пустят в третий раз. Да я и сам дал им обещание, что если не поступлю во ВГИК, то вернусь домой и больше не поеду. Но как хотелось! Ведь он был звездой школьного драматического кружка. Чего они только не ставили! Даже несколько раз ездили в область по сёлам выступать. Откуда у него эта страсть? Отец – судья, у матери свое туристическое агентство, в своё время закончила иняз. Нет, ему нравилось ещё писать. У него были свои юношеские стихи, рассказы, даже басни пытался писать. Но выступать, играть – это круто! Это ты сам сразу видишь восхищение публики, глаза, аплодисменты, это сила, это жесть! А как ты увидишь восхищение читателя после прочтения твоего рассказика – никак. Ну, получишь ты хвалебные комменты от независтливых, а от завистливых – что это чушь и графоманство. А где живые эмоции, где смех, где слезы? Нет, только ВГИК,– размышлял паренёк.
Он вдруг очнулся от своих творческих интровертных мыслей, как будто вернулся на землю, протянул руку нашему детдомовскому и представился:
– Кристиан… Просто Крис.
– Ну, ты конкретно чумовой! Третий час сидишь, и тебя как будто нет. – Ответил, смеясь,